— Так если б не наши девки, — не дала ему договорить Матрена, — вы бы мимо нас на тот свет прямиком проехали! — И все трое весело захохотали.
— Первый раз в своей жизни я баталию проиграл, — сказал он своему кучеру, садясь в карету. — Полную викторию они надо мной одержали!
Нечего и говорить, что после его отъезда, в баньку эту народ валом повалил. Ведь в ней сам Суворов побывал — две недели его там девки ублажали!
— Вот какой народец у нас. Вечно несусветное и непотребное выдумает: Суворов две недели с девками без перерыва в баньке ублажался! Тьфу. Впрочем, — усмехнулся Павел Петрович, — Александр Васильевич тот петушок еще был. Может, и потоптал он там кого напоследок, когда его Матрена отварами своими, снадобьями да шептаниями вылечила.
Я посмотрел в его наглую поросячью харю (других крепких слов, да простит меня читатель, я не могу употребить, а следовало бы!) — и мне неистребимо захотелось выпить (прав оказался Михеич, что непременно запью).
— Слушай, ты, — сказал привидению грубо, — кончай свой базар.
— Что, — догадливо улыбнулся Чичиков, — выпить хотите? Так пейте. Я не препятствую. С дороги как не выпить?! Извините, не могу составить вам компанию. — Он встал из-за стола. — Не прощаюсь. Завтра продолжим наш роман. — И он растворился в воздухе!
Глава вторая
— Васька Бутурлин вам случайно не родственник? — с такими словами вошел на следующее утро ко мне в кабинет, вернее — соткался из моего сигаретного дыма Павел Петрович.
— Нет! А что? — хмуро ответил я. Действительно, этой ночью позволил, так сказать, себе лишнего.
— Да уж больно его похмельная рожа на вашу похожа! — расхохоталось привидение. — Впрочем, — тут же заговорило торопливо, — все мы с похмелья на одно лицо. А вы, вижу, крепко «осмыслили» то, что я вам вчера надиктовал. Одни пили или с Михеичем?
— А вам какое дело… с кем я пил?
— Собственно говоря, никакого дела мне до этого нет. Просто любопытно, с кем вы время тут без меня проводите? Из наших никто к вам не заходил?
– Из ваших — нет, не заходил!
— Значит, — не сразу заговорил Павел Петрович (по кабинету прошелся, под стол даже заглянул), — кто-то все-таки этой ночью вас навестил. И что же обо мне вам они рассказали? Хотя, — взмахнул он капризно своей рукой, — что они про меня могут рассказать? Пустое! — И спросил: — Так продолжим наш роман или нет?
— Продолжим! — ответил я.
— Так записывайте, голубчик, эпиграф к этой главе! — весело прокричал Павел Петрович. — Записывайте скорей.
— Какой эпиграф?
— А вот этот наш разговор и запишите в качестве эпиграфа! И не забудьте мое авторство указать.
«На-ка… выкуси, — подумал я, — Еще чего, ставить эпиграфом твою птичью фамилию! Чирикай дальше, а я, конечно, запишу твое чириканье, а уж потом сам решу, где правду ты говоришь, а где, сами понимаете, что!»