Моисей Каган в статье «На войне и после» по этому поводу весьма откровенно вспоминает: «…Однажды я получил от него (Абрамова. – О. Т.) письмо с просьбой дать дружеский совет – принять ли ему предложение поехать на учёбу в Академию МВД в Москву с прекрасной материальной обеспеченностью и блестящей служебной перспективой… Я ответил ему, что при решении такой проблемы советовать никто не может, он должен решать сам, определив для себя, что ему важнее – духовная жизнь или материальное благополучие. Выбор его был закономерен: Фёдор вернулся в Ленинград и пошёл по нелёгкой дороге, сделавшей его через полтора десятилетия одним из самых больших русских писателей. Однако драматическая острота ситуации, как выяснилось в 1953 году, состояла в том, что вместо него в Москву послали его сослуживца – некоего Рюмина; фамилия эта запомнилась потому, что именно ему, ставшему после окончания академии следователем в столице, было поручено… “дело врачей”, и кончилось это тем, что расстреляны были не они, а он, вместе с организовавшими это “дело” Л. Берией и его подручными. Не раз говорили мы с Федей о том, что, если бы он оказался на месте Рюмина, его постигла бы та же судьба, а откажись он исполнить приказ, его уничтожили бы ещё раньше…»

Вот так судьба, отведя Абрамова от соблазна «блестящей служебной перспективы», по сути, сохранила ему жизнь. Ангел-хранитель вновь не оставил его.