– Суки, теперь пусть не ждут от меня пощады, – на кавказском лице Гиви, смотрящего на страшный труп товарища по оружию, ходили желваки, – кровью у меня будут ссать! Ну, держись, мать городов русских Киев и львовский бандерштад! Не пощажу!

Через неделю случился эпизод, растиражированный средствами СМИ во всем мире, как Гиви заставил жевать свои погоны пленного украинского офицера.

«Да, ладно. Пахом точно не тот ребенок Достоевского, слезинка которого дороже всех земных хотелок и целей», – решил для себя Чернышев.

Но все же он отвернулся, когда Герасим рванул полы тулупа Пахома и прислони раскаленное железо к его груди. В хате раздался протяжный стон, который как то враз друг оборвался. Раненный разбойник дернулся, выгнулся дугой и тут же опал.

– Помер… – в голосе Герасима было сплошное удивление. – Тьфу! Вот окаянный! И ничего не сказал!

– А ну давай сюда того отрока и деда, – приказал Чернышев.

– Мигом, барин!

– Да нет, давай завтра. Хватит на меня сегодня крови. Поесть лучше что-нибудь дай. Этих завтра допросим.

– Слушаюсь, барин.

Село Ильинка. Тот же день

– Дед, так куда этот антихрист мог поехать? – подпоручик старался не смотреть на покойника, у изголовья которого сидел старик, с большой седой бородой и полностью лысой головой.

– Не знаю, Ваше Благородие. Я с крыльца тока видел, как поехали они в сторону Козьминого зимовника. Может там и остановились. А может дальше путь держат. Почем я знаю… А сына моего нет… И невестка осенью померла. Кто их деток кормить будет?

Последних слов розовощекий офицер уже не слышал. Он выскочил во двор и с ходу, с крыльца крикнул:

– По коням! Давай на Козьмин зимовник.

Офицер еще не представлял, какую силу он пытался схватить за хвост.

Афонов зимовник. Тот же день

– Дед, как зовут?

– Савелием уже шестьдесят годков кличут.

– Савелий, знаешь, где Пахом прячет свое золото? – Александр не сводил глаз со старика, пытаясь понять, что тот знает.

– Да кто ж такое старику доверяет? Мое дело следить за хозяйством, да баб гонять, чтоб не ленились.