Здесь он растил свою дочь Кали. И те качели он сделал для нее своими руками, чтобы веселить, когда она была совсем маленькой, и дать место для игр, когда стала постарше. Он вырвал часть своей души, когда продал участок церкви. Как же глупо было думать, что такое проходит бесследно.

Ключ по-прежнему лежал под камнем около двери. Замок надсадно щелкнул, и ему пришлось подтолкнуть дверь плечом, чтобы открыть. Скрип дерева и петель показался в тишине совершенно оглушительным. Внутри все было объято тенями, а в лицо нежданным гостям пахнуло теплым дыханием запустения. Застоявшийся воздух был пропитан запахами пыли, грязи и плесени.

Уилл перешагнул порог, окинул комнату взглядом и двинулся дальше, через пару шагов споткнувшись о старую пивную бутылку. В темноте можно было лишь по звуку понять, куда она покатилась, но затем он заметил, как она пересекла квадрат лунного света на полу около окна.

– Похоже, тут кто-то уже скрывался, – заметил Джером. Он тоже вошел внутрь, ведя за собой Дрю. Замыкала маленькую процессию Мэри Мэй. Она прикрыла за собой дверь, и беглецы принялись осматриваться.

Уилл не считал свое пьянство чем-то плохим ровно до того момента, как потерял семью. Сейчас же, оглядываясь по сторонам, он понимал, что на самом деле все было еще хуже. Повсюду валялись пустые бутылки. Часть из них появились здесь еще до смерти его жены и дочери, но большинство – конечно, после. Он выливал в себя алкоголь и швырял бутылки об стену. В углу гостиной громоздилась целая гора осколков. Над ними на старой краске было выцарапано «УБИЙЦА». Уилл понимал, что спутники считают это делом чьих-то чужих рук, но он-то знал, что сделал это сам.

Как бы он хотел умереть вместо них. Как бы хотел утопить себя в алкоголе, как и пытался сделать дни и ночи напролет после их гибели. И что было самым болезненным, он хотел бы, чтобы они не любили его столь сильно. Ведь тогда, как он думал, они не оказались бы на дороге той ночью. И все же в глубине души он понимал, что это ничего бы не изменило. Если кто и должен был стать другим, так это он.

– На кухне должны быть керосиновые лампы, – сообщил Уилл. Он посмотрел на спутников, отмечая, с каким вниманием они изучают окружение. Они выглядели так, будто непрошеными гостями вломились в темницу памяти, коей было это место. – Верхняя полка справа. Там же должны быть и спички. Запасное топливо хранилось под мойкой. По крайней мере раньше было.

Они разбрелись по комнатам, и вскоре раздался шум, сопровождающий поиски. И вот один за другим начали загораться теплые огни, а затем послышался разговор. В шкафу нашлись консервы, а на одной из полок обнаружилась упаковка воды.

Когда Уилл зашел в кухню, найденные припасы уже разобрали, и эта простая добыча заметно всех приободрила. Он повернул кран, но ничего не произошло. Покрутил вентили плиты, но и здесь его постигла неудача. Это заставило его задуматься о том, что можно сделать.

После пяти минут поисков Уилл вытащил на кухню двухконфорочную походную печку, которой пользовался в молодости, когда только вернулся с войны. Найти топливо тоже не составило труда.

Заправив агрегат, он повернул вентиль и удовлетворенно услышал шипение газа, который поджег спичкой. Танцующие огоньки показались самым настоящим чудом.

К тому моменту, как Уилл нашел еще и аптечку, его спутники уже принялись разогревать фасоль и кукурузу прямо в банках, а на второй конфорке соорудили некое подобие супа из нарезанной кубиками консервированной ветчины и томатной пасты.

– Пахнет просто божественно, – озвучила общие мысли Мэри Мэй. Когда Уилл протянул ей аптечку, она благодарно приняла ее. – Спасибо. Я знаю, как тебе было сложно вернуться сюда.

– Двенадцать лет – долгий срок, – ответил охотник. – Я в норме.

– Нет, – мягко возразила девушка. – Мы все это видим. Но в этом нет ничего страшного.

Уилл хотел посмотреть на нее, но в то же время страшился ее взгляда. Мэри Мэй потеряла обоих родителей и почти лишилась брата всего за какие-то три недели. И все же она оставалась сильной. Он знал это. Он видел это так же ясно, как и она, судя по всему, видела его боль.

– Мой брат, – продолжила Мэри Мэй, повернувшись в ту сторону, где сидел, прислонившись к кухонной стене и вытянув ноги, Дрю. – Я хочу развязать его. У него кончики пальцев посинели. Ему больно.

Она отвернулась, и Уилл задумался о ее просьбе, а потом подошел к Дрю и присел рядом с ним на корточки.

– Твоя сестра говорит, что ты слишком крепко связан. Это так?

– Сам посмотри, – огрызнулся Дрю, но все же подвинулся, скосив взгляд, как будто сам мог увидеть собственные стянутые за спиной руки. – Ниже кистей ничего не чувствую.