Глава 18. Олег

Свет от настольной лампы создает причудливые тени на стене. Вернее, благодаря искусственному свету я, погружённый в темноту спальни и лепящий фигурки из бумаги, которую вырвал из моих старых дневников, созидаю театр, одновременно являясь режиссёром и кукловодом. Лучше всего мне удаётся костёр. Для этого я сминаю несколько листов вместе. Некоторое время катаю их между пальцами, чуть вытягивая вдоль, и вуаля – костёр, призванный согревать бумажных человечков и животных, готов.

Обрывки воспоминаний о моём глубоком детстве сводятся к тому, как отец обучал нас с Катей основам оригами. Много времени было потрачено на это занятие, особенно когда выключали свет в квартире и делать было совершенно нечего. Папа, по традиции игнорируя диван, садился прямо на пол, приглашая нас с Катей устроиться рядом, и мы втроём мастерили розы, кораблики, драконов, собачек и прочих участников задуманных событий, а потом с помощью фонарика инсценировали представления. Какими бы ни были сюжеты наших историй, рано или поздно главные герои попадали в беду и были тяжело ранены, например, в результате сражения с динозавром. И каждый раз, в самый последний момент, когда надежды на спасение не оставалось, появлялся я, то есть мой бумажный человечек. Он был врачом, как отец, в смысле мой отец. Отважный доктор, преодолевая мыслимые и немыслимые препятствия на своём пути, добирался до места схватки, быстро расправлялся с врагами (если враги не хотели, чтобы мой герой с ними быстро расправлялся, я начинал громко жаловаться, после чего мама приказывала, чтобы папа с Катей сделали по-моему) и вылечивал остальных героев. У меня всегда была цель – помочь, спасти, именно ради неё совершались подвиги. Я бредил врачеванием лет с трёх, как говорит мама. Мечтая стать похожим на отца, я бинтовал Катиных кукол и прикладывал к их пластмассовым телам стетоскоп, заметьте, настоящий.

– Олег, ужинать будешь? – Магию момента развеивает свет из коридора, когда Аля распахивает дверь спальни.

– Не сейчас. Я занят, – отвечаю не грубо.

– Чем же? – Она плотно прикрывает за собой дверь и подходит.

– Смотри, что у меня получается. Перед тобой поляна, видишь? В центре неё горит костёр, – указываю на тёмную стену, освещённую неровным овалом.

– А это ящерица?

– Нет, собака.

– Совершенно не похоже на собаку.

– Вообще-то я более двадцати лет не занимался ничем подобным. Не придирайся.

– Хорошо. – Аля обнимает и прижимается к моей спине. – Ты подумал над моим предложением?

– Каким? – Я делаю вид, что не понимаю, о чём она, сам же внимательно рассматриваю собаку-ящерицу, пытаясь понять, что не так, почему у поделки получились такие короткие передние лапки.

– Насчёт бизнеса. Ты уже полгода ничем не занимаешься, а у нас свободная квартира простаивает. Помнишь, я показывала тебя приблизительный подсчёт прибыли, если мы начнём её сдавать посуточно? Местоположение удобное: хоть и не центр города, но рядом с остановкой.

– Сначала нужно сделать ремонт, обставить её, дать объявление, – говорю, прикидывая объём работы.

– Вот именно. Дел море, а я со своими проектами и без того ничего не успеваю. Машин бывший молодой человек как раз занимается сдачей квартир в аренду. Он неплохо зарабатывает.

Я киваю Але и сметаю все свои поделки в пакет, который несу к мусорному ведру. Моё главное увлечение последней пары месяцев кажется глупым и детским, когда речь заходит о деньгах. Если бы Аля только знала, как сложно думать, когда бесы в голове водят хороводы и поют песни, причём не попадая ни в одну ноту. Вероятно, это потому, что у меня у самого нет музыкального слуха. Откуда ему появиться у моих демонов?