– Да сядьте. Это не сестры, – он отмахнулся от шума.

Сестрами они называли медсестер. После бомбардировки Пальер-де-Клев многие леди отправились сиделками в госпитали. В этом порыве была некоторая престижная нотка, и поначалу к ним отнеслись как к дурочкам, которые заскучали в четырех стенах. Но с первых же дней они показали себя с самой лучшей стороны. Присутствие дам на фронте подняло боевой дух армии. Большинство из них приходилось родственницами офицерам. Потом, конечно, объявление Илии проводником Эльфреда и преемником Удильщика усилило патриотизм простых девушек, но до их наплыва за дамами из медсанбатов закрепилось это теплое прозвище – сестры. Поэтому к чувству благодарности медсестрам у ребят прибавлялась и классовая солидарность. Сейчас она больно резанула по Илии, да и другие парни взъелись.

– И что теперь? Не бросать же ее в беде! – пристыдил его Гаро.

– Она же зовет на помощь, – поддержал Тристан и направился к выходу.

Оркелуз устало покачал головой и цыкнул.

– Никого она не зовет. Там две девицы прицепились к солдатской компании. Или они к ним… Неважно. Я их видел. Просто визжат, смеются и привлекают внимание. Вы сейчас высыплете на улицу, как идиоты, они вам скажут, что пошутили. Только перед солдатами выставите себя посмешищем.

– Я лучше буду посмешищем, чем случится дурное, – бросил Гаро у дверей.

– Как знаешь.

Вышли все, кто были в ресторане, кроме циничного рыцаря и задремавшего в кресле аса авиации. Он всегда приходил в начале вечера и засыпал через полчаса. Его не могли разбудить ни песни, ни крики. С этой задачей с трудом бы справилась и сирена воздушной тревоги. Его надо было попросту тормошить. «М-да», – сухо произнес Оркелуз. А через несколько минут все вернулись.

– Вас как будто было больше? – нахмурился Оркелуз и, водя пальцем, словно пересчитал ребят. – Где еще двое – пали в битве за честь прекрасных деревенских леди?

– Сноб, – беззлобно буркнул Тристан.

– Да, – с гордостью подтвердил Оркелуз. – Так где?

– Пошли провожать девушек домой. Может, все было, как ты говоришь, только танкисты явно позволили себе лишнее.

– Они разве танкисты?

– Один точно, – заверил Илия. – Из экипажа «Волчицы». Постоянно скандалит. Десяток раз уже приставал ко мне со своими расспросами и шуточками насчет «Ужаса». Думает, я – фокусник, и требует показать…

– Да пошел он, – прошипел Тристан, недовольный тем, что Илия раньше с ним не делился.

Вечер продолжался без музыки, и половина парней ушли спать. А через полчаса в двери забарабанили. Возмущенный Гаро выругался, что кого-то принесло в полночь и, если там не что-то действительно важное, он лично отправит наглеца в карцер. «Какой серьезный старший лейтенант, вы посмотрите», – Оркелуз изобразил кудахтанье, за что получил от Гаро щелчок в лоб по дороге. Тристан умилился и сказал, что с годами ничего не меняется. В дверном проеме показался тот самый танкист и еще несколько красных носов. Гаро заглянул за плечи впереди стоящего и прикинул, сколько посетителей возникло на пороге отеля.

– Командир, нам бы, это, переговорить, что ли, – нагловато заявил танкист вместо приветствия.

– Вот шельма! Только скажи мне сейчас, что вы посреди ночи митинговать собрались, я вам устрою взбучку! – рявкнул Гаро.

Тристан и Оркелуз вытянули лица от удивления, но тут же усмехнулись.