Наш план строился на моей наблюдательности (правда, глаза уже подводили), богатом опыте работы (покрытом пылью двадцати пенсионных лет) и напарнике (который то и дело грохался в обморок), словом – на соплях. Поэтому я так дрожал от волнения, словно мой внутренний старческий песок решил потанцевать, и песчинки в процессе дикого буйства врезались в кожу изнутри, покрывая ее бугорками мурашек.
Полюшка в свое время часто откуда-нибудь сбегала. Она умела выбираться из любых передряг, а когда возвращалась и рассказывала о своих приключениях, я всегда слушал с раскрытым ртом, но ни разу не думал, что однажды сам окажусь на ее месте, и уж тем более, что сбегать мне придется с тюремных островов. Да еще и в том возрасте, в каком иные уже давно одеревенели.
В ожидании Финарда я подкреплялся холодным кофе из баночки, которую нашел в шкафу под раковиной, пока мыл посуду на кухне, – на вкус гадость редкостная, но мне сейчас нужен был прилив бодрости. За прошедшие ночи я почти не спал – изучал территорию и распорядок дня здешних обитателей.
– Доброй ночи, Степан, – поздоровался я с парнем в коричневой форме, попавшимся мне навстречу. – Патрулируешь?
– Доброй ночи, дедуль, а ты чего до сих пор со своей тарантайкой? Рабочий день-то давно закончился. У тебя вообще аккумулятор садится когда-нибудь?
– Да у меня бессонница, – отмахнулся я, спешно пряча банку из-под кофе между бутылями с моющими средствами в своей тележке. – Старческая, знаешь? Не лежать же мне всю ночь, пялясь в потолок. Лучше уж поработаю.
– А я б лежал, – честно признался охранник. – И с удовольствием.
– Эх, молодежь! – пожурил я его. – Ваше поколение совсем обленилось, а вот в наше время…
Это сработало моментально. Степан бросился наутек, подальше от моих рассуждений о том, что раньше было лучше. Подобные фразы отпугивали юнцов даже эффективнее, чем упоминание Теории пирожка в атлавском Квартале неудачников.
Я покатил тележку дальше, чувствуя, как ладони становятся липкими от пота. Птенец бы точно уже понял по запаху, что я нервничаю. Время подошло к половине четвертого утра, а Финард все не появлялся. Неужели у него не вышло избавиться от прицепа?
Надо сказать, в последние дни нам пришлось непросто. В коридорах мы пересекались только мельком, а за обедом Алик неустанно за нами следил, и я чувствовал себя героем настоящего детектива. Мы с Финардом договорились больше не встречаться в морге, чтобы не привлекать внимания, так что мне пришлось задействовать все свои способности, чтобы как можно скорее организовать нам новую переписку.
В те пару минут, пока птенец ходил за добавкой, мы с одуванчиком успевали обменяться парой-тройкой фраз, заранее где-нибудь записанных. Обычно это было название тетради или папки в лаборатории и страница, на которой ждало завуалированное послание – удобный, хоть и рискованный способ. Во всяком случае, лучший из тех, что пришли мне на ум. Говорят, если хочешь что-то спрятать, оставь его на видном месте.
Алик считал, что в лабораторию я доступа не имею, и формально он был прав. Я попал туда благодаря женщине, которая там убиралась – просто предложил ей помощь, и она с радостью ее приняла, потому что работать тут никто особо не рвался, и она уже знала обо мне от поваров, охранников и других лаборантов, среди коих я прослыл неугомонным старикашкой с востока, готовым подсобить в любом деле. Мне даже не пришлось притворяться для этого. Ваш покорный слуга просто-напросто был собой.
Так что мы с Финардом, тайком от птенца и начальства, продолжали планировать побег. И прямо сейчас в моем правом кармане лежала вынутая из полой ручки швабры пробирка, приготовленная одуванчиком, которую я вынес из лаборатории вместе со снотворным для Алика. Я аккуратно вылил содержимое пробирки в бутылочку с пульверизатором, с помощью которой в рабочее время опрыскивал деревца в кадках, и взболтал, размешивая с водой. Впрочем, можно было не прилагать лишних усилий. Изумрудная бутылочка и без того дрожала в моей руке, как листок дерева на ветке в потоке шквалистого ветра.
Я спрятал тележку в хозяйственном уголке и теперь стоял возле лифта, прислонившись к стене и внимательно слушая окружающие звуки. Еще пара минут, и пора будет приступать к плану «Б» – усыплять птенца своими силами.
Но вот позади раздались тихие шаги. Я обернулся и увидел одуванчика с сумкой через плечо, из которой выглядывал заяц. Финард был бледный, как очищенная луковица, он явно нервничал не меньше моего. Я затащил его в хозяйственный уголок и стал допрашивать:
– Ну что? Он съел?
– Все до одного, – шепнул одуванчик. – Как мы и планировали. Вы точно не нашли камеры?
– Ни единой, – заверил я его. – Орланд, видно, не хочет, чтобы тут записывался компромат. С одной стороны, жалко, с другой – это нам на руку. А ты Алика связал на всякий случай?