– У тебя нет выбора, – зевнул я, толкая его к кровати. – Я собираюсь выспаться хорошенько. Не хочу постоянно следить, не побежишь ли ты обсуждать свои коварные и, заметь, абсолютно бесполезные планы с дедом ночкой темною.

– У вас п-паранойя! – Финард все еще брыкался, но я знал, что надолго его не хватит. – Мы н-ничего не замышляем!

Актер из него был никудышный.

– Еще как замышляете. И я не могу не обращать внимания на двух психов у себя под боком. Поодиночке вы еще как-то терпимы, но объединять вас точно нельзя. Ты ученый, ты должен знать, что некоторые соединения взрывоопасны.

– Вы все равно не выспитесь! – боролся со мной Финард. – Мне снятся к-кошмары. Я буду ворочаться всю ночь. Я лучше п-пойду в шкаф с доктором Пухи. М-можете запереть меня там.

– Я ничего не имею против твоего зайца, даже если он набит пылевыми клещами. Уложи его посередине, пусть охраняет твое личное пространство. – С этими словами я выключил свет и бухнулся на свою кровать, оставив Финарда сидеть и пыхтеть на краю.

– Хотя бы н-ночник оставьте, – робко попросил он спустя минуту тишины.

– Не волнуйся, пока я рядом, подкроватные бабайки побоятся к тебе лезть. Иначе я их сожру с голодухи.

Топольски еще с минуту сидел неподвижно, потом шумно вздохнул и лег. Положил между нами зайца. Попытался повернуться спиной ко мне, но наручники не оставили ему такого варианта.

– Почему вы считаете это н-нормальным? – спросил он меня. – То, что т-тут происходит?

– Слушай, хватит вопросов на сегодня. Спи давай.

Но мигрень все не отступала, и я как дурак лежал и пялился на освещенный фонарями плющ на противоположной стене, где перелетала с листка на листок заблудившаяся бабочка. За окнами крапал дождь, светились в темноте оранжевые трубки камина, стены тихо потрескивали от разницы температур в здании и на улице. Здесь было почти уютно, если не думать о том, что где-то над нами лежали в холодильных ячейках трупы.

Дыхание Топольски вскоре выровнялось, и, повернув к нему голову, я понял, что он уснул. После всех своих бурных заявлений он ни разу не шелохнулся и никаких признаков ночных кошмаров не проявлял.

Мне вдруг стало его жалко. Наверное, это был первый раз, когда кто-то вот так охранял его сон. Когда мне в детстве снились кошмары, я бежал в комнату к родителям и спокойно засыпал между ними, защищенный с обеих сторон любящими людьми. Судя по рассказам Болтушки, у белобрысого такого не было. И этот проклятый заяц мешал мне воспринимать его как самостоятельного взрослого парня. Самому бы не заразиться наседочной болезнью Максия.

– Какие планы на сегодня? – спросил я за завтраком. – Судя по вашим переглядываниям, опять свидание устроите в морге?

Великие заговорщики приуныли, оценив свои возможности, но виду не подали.

– А что, там б-было новое поступление? – Благодаря мне Финард выспался за ночь и выглядел заметно посвежевшим, а на его тарелке, помимо яйца, лежало аж две сосиски – небывалый прогресс.

– Трое за вчера, – без заминки выдал дед, шинкуя мои оладьи, хотя я спокойно умещал их в рот целиком. – И я бы предпочел отдраить все местные туалеты, чем заниматься такой работой. Теперь каждый день придется…

– Ни слова больше! – потребовал я, вставая из-за стола. – Можете шептаться сколько угодно, пока я хожу за добавкой, дальше острова все равно не сбежите. И если вас после побега не найдут, вы помрете с голоду. Кукурузных полей тут нет.

На мое счастье, Топольски остыл к идее регулярных визитов в морг и опять весь день провел в лаборатории. И весь следующий день – тоже. С дедом они пересекались только на завтраке, обеде и ужине. А еще мельком встречались пару раз в коридорах под моим строгим надзором и могли только поглядывать друг на друга.