– Да ничего не случилось. У меня тут гости неожиданные… Потом перезвоню тебе, хорошо?

Таня отложила в сторону телефон, пожала плечами в недоумении. Какой голос у Оли странный, будто она волнуется очень. Или недовольна чем… Что там, интересно, у нее приключилось, что за гости такие пришли?

У Оли и впрямь были гости. Вернее, один гость. Вдруг заявился вечером начальник, Сергей Леонидович, без звонка, без приглашения! Принес цветы, огромную коробку конфет и торт. Правда, извинялся очень за столь вероломный визит:

– Простите меня, Оля… Но я случайно оказался в вашем районе и решил зайти… Решил посмотреть, как живет моя самая умная и надежная сотрудница. Не прогоните, надеюсь?

– Что ж, Сергей Леонидович, проходите… Сейчас будем чай с тортом пить… – не скрывая досады в голосе, произнесла Оля. – А это вот моя мама, познакомьтесь, пожалуйста!

– Меня зовут Валентина Борисовна! – с готовностью выступила вперед мама, жадно разглядывая гостя. Судя по всему, он ей понравился, весьма хорошее впечатление произвел. – Мы очень рады, что вы к нам заглянули, Сергей Леонидович! Очень!

– Можно просто Сергей… – потупил взгляд Олин начальник, улыбаясь. – Я и Олю все время прошу, чтобы Сергеем называла, а она все время забывает…

– Я не забываю, Сергей Леонидович. Просто мне так удобнее, когда по имени-отчеству, – отчеканила Оля, и Валентина Борисовна глянула на нее с досадой и тут же бросилась на амбразуру, желая гостеприимством завуалировать эту досаду:

– Проходите, Сергей, проходите! Сейчас я в гостиной стол к чаю накрою! Или, может, на кухне посидим, по-домашнему? Как вам больше нравится?

– Мне нравится по-домашнему, Валентина Борисовна, – охотно встроился в эту благожелательную волну нечаянный гость. – У меня ведь своего дома практически нет, поэтому я люблю, когда все по-домашнему…

– Как это – нет дома? Совсем нет? – сочувственно спросила Валентина Борисовна, усаживая гостя на самое удобное место за кухонным столом, у окна.

– Да нет, что вы… Дом есть как таковой. Я его недавно построил. Место хорошее выбрал за городом… Район престижный… Большой такой дом, да только неприютно в нем одному как-то. Знаете, как это бывает в необжитом пространстве? Теплой домашней энергии нет…

– Да, это плохо, конечно, когда так… – сочувственно вздохнула Валентина Борисовна. – Но ведь домашний уют – дело наживное! Все будет, если к этому умелые женские руки приложить! Надо только постараться, чтобы отыскать эти руки… Или вы большой женоненавистник, предпочитаете один жить?

– Мама, ну что за вопросы! – недовольно пробурчала Оля, отодвигая от себя чашку с чаем. – Перестань, пожалуйста, слышишь?

– Ну что вы, Оля… – вступился за Валентину Борисовну Сергей Леонидович. – Вопросы вполне корректные, тем более я сам на них напросился! Я ведь как раз по этому поводу и зашел к вам… И если вы разрешите мне продолжить, то я…

– Конечно, Оля вам разрешает, Сергей! Конечно! – подалась корпусом вперед Валентина Борисовна, глядя в глаза гостю с ласковой жадностью. – Говорите, говорите, пожалуйста! Что вы хотели сказать?

– Да, я скажу сейчас… В общем, я… Конечно, человек я уже немолодой… К тому же вдовец…

– Да какой же вы немолодой! Очень даже молодой, что вы! И давно вы вдовствуете, позвольте спросить?

– Давно. Десять лет как. Жена долго болела, детей у нас не случилось… Как похоронил ее, с тех пор и живу один. Вот и строительство дома затеял, чтобы хоть как-то себя в свободное время занять. Думал, когда будет дом большой, значит, и семья в нем тоже будет большой… Чтобы все вместе за одним столом собирались… Но ведь ничего из ниоткуда не берется, правда? Из одних только мечтаний семья не появится? Вот я, собственно, с этим и пришел к вам! – повернулся он к Оле и замолчал, ожидая ответа. Не дождавшись, продолжил тихо и не очень уверенно: – У вас ведь двое детишек, насколько я знаю? Это хорошо, что детишки есть, это очень даже хорошо. Я даже специально около дома детскую площадку соорудил, чтобы им было где поиграть… И по газону побегать… А еще там речка недалеко есть, на рыбалку ходить можно. Я думаю, что и вам, Валентина Борисовна, там жить понравится… – перевел он глаза на Олину маму.

Та опять было сунулась что-то сказать, но Оля ей этого не дала, спросила довольно холодно: