Таня и впрямь невольно прислушалась к Олиным отрывочным фразам, прилетающим в кухню из комнаты:

– …Нет, я не могу… Спасибо, конечно, но у меня гости в доме. А что за срочный вопрос, Сергей Леонидович? Нельзя его завтра решить в рабочей обстановке? Хорошо, хорошо, Сергей… Да, без отчества, я поняла. Да, договорились… Завтра утром перед оперативкой я к вам зайду…

– Слышишь, Тань? – тихо прошелестела Валентина Борисовна, глянув на Таню многозначительно. – Я ж говорю: приглашает куда-то… По имени просит называть, без отчества… А Олька ему как отвечает, слышишь? Все не могу да не могу! На гостей в доме ссылается! Да какая ж ты у нас гостья? Ты же своя! Явно же приличный мужчина, какого еще рожна ей надо, скажи? Взяла бы сходила с ним куда-нибудь, ведь не убудет!

– Да какой мужчина, Валентина Борисовна! И как это – не убудет? – немного обиженно произнесла Таня. – Какой может быть мужчина, если… Если она Мишу любит? Любит и ждет… Вы зачем ее на такие поступки толкаете, ей ведь и без того тяжело!

– Ой, да что ты понимаешь, глупенькая! – тяжко вздохнула Валентина Борисовна, махнув рукой. – У меня ж сердце разрывается на Ольку глядеть, как она тут одна… Все одна да одна… Нет, Мишеньку я очень уважаю и даже люблю, но… Если уж судьба так распорядилась… Что теперь сделаешь? Надо молодой бабе ложиться да помирать, что ли?

– Чем судьба распорядилась, мам? – весело спросила Ольга, возвращаясь на кухню. – И чья судьба? Моя, что ли? Чем ты опять Таньку грузишь, признавайся!

– А кто звонил-то, Оль? – невинно моргнув, спросила Валентина Борисовна. – Опять твой начальник, наверное?

– Да, начальник… Вот же взял моду – домой звонить вечерами! Будто на работе нельзя все вопросы решить!

– Так ведь не только же по работе звонит, правда? – снова вкрадчиво спросила Валентина Борисовна, так, что Оля не заподозрила подвоха в ее осторожном любопытстве.

– Нет, мам, именно по работе! Просто он решил все рабочие вопросы за ужином в ресторане решить. Ну, пунктик у него такой, наверное… Как говорится, два в одном… И поужинать, и поработать решил, да только я тут при чем, интересно?

– А ты сама не догадываешься, при чем? – уже с напором спросила Валентина Борисовна, коротко глянув на Таню, будто приглашая ее в союзники.

– Да обо всем я догадываюсь, мам! Но только это мое дело, демонстрировать ему свою догадку или в сторону отойти, понимаешь? Я сама как-нибудь в этом щекотливом вопросе разберусь, без твоего трогательного и участливого любопытства!

– Да уж, ты разберешься, как же… – обиженно проговорила Валентина Борисовна. – Разберешься так, что ни себе, ни людям… И что особенного в том, чтобы сходить поужинать с хорошим человеком в ресторане, не пойму?

– А ты откуда знаешь, мам, что мой начальник – хороший человек? Ты же с ним не знакома! Может, он сволочь самая распоследняя, а?

– Да ну тебя… Я с тобой серьезно говорю, а ты издеваешься… Не надо так с матерью-то, Олька, не надо! Мать же все сердцем чует, где тебе хорошо будет, а где плохо! И сердце у матери за тебя болит… Как ты не понимаешь, что я для тебя только хорошего хочу? Давай-ка, давай… Перезвони своему начальнику, скажи, что ты хочешь с ним поужинать…

– Щас! – гневно сверкнула глазами Оля. – Прямо с разбегу сейчас позвоню, ага! И вообще, мам… Хватит уже, а? Ну правда, я тебя умоляю! Хоть при Таньке этих своих разговоров не заводи, слышишь?

– А что Танечка-то? Она ж своя! Тем более и она так же думает…

Оля удивленно глянула на Таню, и та сделала ей большие глаза – ничего подобного, мол! Но Валентина Борисовна, видимо, уже вошла в раж и не собиралась уступать. Наоборот, заговорила еще более напористо и сердито:

– Нет, я тебя прекрасно понимаю, конечно! Еще бы я свою дочь не понимала! Да, ты Мишеньку ждешь, ты верная жена, правильная… Но материнское сердце-то ведь не каменное, с ним-то что делать прикажешь? Оно ведь любит, оно ведь исстрадалось из-за тебя! Я ведь и впрямь только хорошего хочу, а ты меня не слушаешь!

– Вот интересно, какого хорошего ты для меня хочешь, мам? Что для тебя есть хорошее? Чтобы я с моим начальником отношения завела, чтобы его любовницей стала? Давай уж откровенно, мам! Этого ты хочешь, да?