– А вдруг ты его убил, Миш? Давай лучше уйдем отсюда, а? Вдруг ты его убил? Вызовем «Скорую» и уйдем… Где мой телефон? Давай я вызову…

Они так и не ушли. Дождались, когда приедет машина «Скорой помощи». Врач деловито констатировал смерть от пулевого ранения. Потом приехала полиция, и все закрутилось дальше, завертелось…

Так завертелось, что и не остановишь. Оказалось, что парень, которого застрелил Миша, был сыном какого-то большого начальника. Такого большого, что вся полиция при расследовании на дыбы встала. И даже самый опытный адвокат, которого она сумела найти, расписался в своем бессилии:

– Понимаете, он один сын в семье был, любимый, балованный… Тут уж никакая версия про необходимую оборону не проканает, не найдут никакого превышения. Тем более никакого изнасилования фактически не было… Да, было покушение, но и убийство тоже было. Впаяют по полной, я вам сразу это говорю, даже и обнадеживать не буду. Да это ж вся прокуратура уже на уши поставлена, что вы…

– А по-вашему, мой муж, очнувшись, должен был спокойно стоять и смотреть, как меня насилуют, что ли?

– Да, миленькая моя, я ж все это прекрасно понимаю, что ж вы мне объясняете… Но я еще раз вам говорю – не повезло вам с потенциальным насильником, очень не повезло.

– А так бывает, что с насильником и повезти может? Что вы вообще говорите такое? Вы же адвокат!

– В том-то и дело, что адвокат… И знаю, что говорю. Отец у этого парня убитого очень уж по сыночку убивается. И мамаша горькие слезы льет. Говорю же – любимый, единственный… Тут одно только можно сказать – против лома нет приема. А телефонное блатное право, основанное на дружбе сильных мира сего, еще никто не отменял. Говорю же – вся прокуратура на ушах стоит… Впаяют по полной, и сидеть будет весь срок, про условно-досрочное даже и не мечтайте. Пока этот прокурор в своем кресле сидит и отец этого парня при должности…

В общем, прав оказался адвокат. Получил Миша свои десять лет строгого режима, и никакая кассация приговор уже не отменила.

Первый год, как осталась без Миши, она просто не знала, как жить. Будто под водой плыла, и никак не получалось вынырнуть, чтобы наконец вздохнуть нормально. И маме тоже тяжело было в первый год, потому что заботу о детях она фактически на свои плечи взвалила.

А потом понемногу она привыкла как-то… Человек ведь ко всему привыкает. И к самому плохому тоже. Просто надо научиться ждать, надо жить изо дня в день, надо растить детей… И работать надо. Деньги зарабатывать.

Да, надо работать! Вот он, отчет, вот полночи на то, чтобы его доделать. Завтра надо уже в налоговую идти, сдавать… И хорошо, что она успела в хорошие времена переучиться на новую специальность! Бухгалтеры теперь в большей цене, чем медики.

Да, надо еще не забыть Наташке позвонить утром! И Тане… Она ж утром улетает в Израиль, надо ей счастливого пути пожелать…

Тане всегда нравилось выходить из самолета и потом идти по длинному широкому коридору аэропорта Бен-Гурион. Отчего нравилось? Да сама не могла понять. И даже стоять в очереди к паспортному контролю нравилось, рассматривать необычную публику. Кого только не было в этой очереди, правда! Вот взять, к примеру, группу паломников-католиков во главе со строгим падре в серой сутане и подпирающей шею белой накрахмаленной колоратке. Стоят группкой, жмутся к нему, как овцы. А вот семейство ортодоксов ведет себя так, будто они одни во всем большом зале, ни на кого не обращают внимания. А это группа немецких туристов громко гогочет – даже здесь свои эмоции сдержать не могут! И очередь движется медленно, медленно…

Наконец и Танин черед настал идти к будке паспортного контроля. Подошла, привычно протянула все необходимые документы: паспорт и приглашение в клинику. Девушка-контролер долго изучала приглашение, и Таня привычно ждала уточняющих вопросов, изобразив на лице готовность к любым ответам.

Но вопросов в этот раз не последовало. Девушка глянула на нее еще раз, подумала секунду и протянула Тане документы с вложенным в паспорт маленьким лепесточком визы. И опять у нее не получилось увидеть, когда ж она эту визу сумела выудить из компьютера? Прямо как фокусница, честное слово! Это ж надо фотографию сканировать да на листочек перенести… А пальчики-то вот они, документы в руках держат, а глазки не на экран компьютера смотрят, а исключительно пассажирке в лицо!

И вообще… Все у них здесь не так, как в других аэропортах. Здесь визу не впечатывают в паспорт, а выдают этот самый листочек, такой малюсенький, что потерять его не составит проблемы. А могут и вовсе не пустить без объяснения причин… И люди гадают потом и думают: чем же их туристические физиономии таможенникам не понравились, что не пустили к святыням? Некоторые даже в панику и депрессию впадают – бога прогневили, мол…

В зале прилета, как обычно, было полно народу. Взяв с ленты чемодан, Таня деловито продралась сквозь толпу встречающих, вышла к стоянке автобуса-шаттла, уже поджидавшего пассажиров, чтобы довезти их до рейсовых автобусов. Путь был привычным и давно изученным, и через час она должна быть в Тель-Авиве, выйти на своей остановке и прибыть в маленький скромный отельчик, который облюбовала себе еще в первый приезд.

Прелесть этого отельчика была в том, что он располагался недалеко от набережной, где можно было гулять долго и дышать морем, съесть что-нибудь незатейливое в уличном скромном кафе. А второй прелестью была, конечно же, относительная дешевизна отельчика. Номера там такие маленькие, что помещались в них только кровать, тумбочка и шкаф для одежды, который и шкафом-то нельзя назвать, по большому счету. И в санузле тоже не развернешься: настолько все компактно устроено, что человеку с приличной комплекцией ой как надо было извернуться и матюкнуться, чтобы справить мало-мальские физиологические потребности!

Но, слава богу, с комплекцией ей повезло. Росточка была среднего, худоба самой природой подарена. Да еще плюс болезнь эту худобу усугубила, не без этого… Со спины ее часто принимали за подростка, и она привыкла уже и не обижалась нисколько, когда кто-нибудь ей советы давал – пора, мол, в женское тело войти… Не станешь же объяснять всем и каждому, что никаких диет она вовсе не соблюдает, что организм сам для себя такую комплекцию выбрал! Может, ему так болеть легче, кто знает… Вон, даже съеденные в огромных количествах гормоны с этой комплекцией не справились, как ни старались, наверное.