– Ну ладно, – бормочу я. – Я обязательно доберусь до тебя.
Я позволяю двери захлопнуться за мной и хромаю по коридору. Светильники на потолке вспыхивают, ведут меня мимо пыльных комнат, которые вытаскивают на свет воспоминания. Как я бегала по этому коридору в детстве, как меня, крича и пиная, тащили по нему за волосы, а из моей руки торчали провода.
Светильники приводят меня к двери без опознавательных знаков, но даже без них я откуда-то знаю, что мне нужно сюда. Чувствую это каким-то шестым чувством. Это зудит в основании черепа. Я стискиваю зубы и поворачиваю ручку.
Дверь распахивается, и передо мной расстилается сверкающая лаборатория, которую я уже не раз видела раньше. Комната из моих снов и вспышки воспоминаний во время расшифровки. Пол выложен плиткой, а за стеклянной стеной видно три остроконечные горных вершины. Они вырисовываются вдали, окутанные туманом.
Лаклан сидит напротив двери и смотрит на меня с улыбкой.
– Привет, дорогая, – говорит он. – Я так долго тебя ждал.
Я застываю. Последние два часа мне пришлось собираться с силами, чтобы встретиться с ним, но это все равно поражает меня как пуля. Он тяжело ранен. Кожа на его лице покрыта струпьями и ссадинами. Он сидит в автоматическом кресле, которое выглядит так, словно его стащили из кабинета стоматолога. Одна рука забинтована, а на другой видно множество волдырей, сочащихся жидкостью. Его запястья и шея обмотаны несколькими слоями бинтов, сквозь которые проступают пятна крови.
Но это он. Лаклан. Человек, который какое-то время называл себя моим отцом. Мы встречаемся взглядами, и это вызывает целый поток спутанных воспоминаний. Я вижу, как мы проводили дни в хижине, а затем то, какими кошмарными были годы в плену лаборатории.
Я была его подопытной. Его жертвой.
А последние три года его дочерью.
– Это действительно ты, – говорю я и шагаю в дверной проем.
Лаклан переводит налитые кровью глаза на пистолет на моем поясе. А затем что-то начинает гудеть в дверной коробке. Я опускаю глаза и вижу, как два электромагнита вырывают узел из моего раненого колена.
Глава 46
Когда по моим ногам дугой проносится боль, я кричу и падаю на пол. Кровь брызжет на плитку. Мои легкие сжимаются, как кулаки, заставляя кататься по полу. Кажется, мое правое колено уцелело. Оно находилось за пределами дверного проема, когда магниты сработали.
А моему левому колену, которое пострадало еще в «Хоумстэйке», не так повезло.
Черная ткань штанов разорвана, и мне прекрасно видно зияющую рану на левой ноге. Она тянется от середины бедра до икры, обнажая темные мышцы, пульсирующие вены и белые блестящие кости.
Лаклан вставил электромагниты в дверь. Но это моя ловушка, моя чертова ловушка. Как он, черт возьми, узнал о ней?
Пистолет вылетел из кобуры, его притянули электромагниты. Он отскакивает от дверной рамы и скользит по плитке, останавливаясь далеко от меня. Металлический узел из левого колена впечатался в дверной проем, а из раны на ноге торчит золотистый кабель. Он щелкает, извивается и искрится на плитке, пытаясь вновь подключиться к узлу.
– Воспользуйся своим ремнем, быстро.
Я поднимаю одурманенный взгляд. Лаклан неподвижно сидит в кресле, бесстрастно наблюдая, как моя кровь образует на полу темный блестящий бассейн.