Бояре чинно отпили, и самый важный из них прогудел:

– Спасибо за привет, хозяин. Прибыли мы к тебе от князя нашего общего, Михаила Всеволодовича, что занимает Новгородский и Черниговский стол. Тебе же вот самому как-то недосуг было пока ему поклониться, – вставил елейным голоском он «занозу».

Андрей на это и «глазом не повёл».

– А мы тут, в глубинке, ведь всего и не знаем, да и не ведаем вообще, что там в большом мире делается, – и мягко улыбнулся. – Проходите, гостюшки, в терем. Отведайте хлеб-соль, а потом уже и побеседуем о деле, – и обернувшись, кивнул Тимофею. – Дружину Черниговскую не забудьте попотчевать, служивые, чать, тоже ведь голодные с дороги.

Немного раздобревшие после обильной трапезы бояре разговор начали первыми:

– Андрей Иванович, сидя в этих дальних лесах лесной Деревской пятины, похоже, что и не знает всего того, что сейчас в большом мире делается?

– Нет, вообще ничего не ведаю, – с простым лицом подтвердил Сотник. – Как вот только из похода на свеев вернулся, так и не знаю, что и где приключилось. Да и мор вокруг был, мы ведь тут от всего мира отгородились у себя.

– Ну да. – Кивнули бояре. – Так мы и думали. Вот и сами боялись сюда плыть, пока не донесли нам, что обошла чёрная болезнь твоё поместье стороной. А случилось на земле нашей очень важное. Князем в новгородских землях его народом и всеми лучшими людьми был призван наш Черниговский князь Михаил. Все, кто не захотел волю народную и волю нового нашего князя исполнять, покинули спешно пределы наших земель, а кое-кто даже и жизнь при этом свою потерял, – и боярин Прибыслав метнул острый взгляд на Сотника. – Вот теперь князь Михаил уже и сам хочет знать, с кем же это славный боярин новгородский Андрей: с народом ли он и с князем ли законным или же с теми, кто супротив земли Новгородской стоит?

В светлой зале терема повисло молчание.

Андрей вздохнул. Как же он не хотел в своё время лезть во все эти интриги и дрязги сильных мира сего. Предавать кого-то и выкручиваться ему вообще претило, но и кровь проливать, затевая большую свару, тоже было нельзя. Как-то нужно было выбираться из всей этой вот ямы.

– Господа бояре и ты, славный воевода Ростислав, послушайте, что я вам сейчас скажу. Мне мирская власть не нужна, хватает её как воинской, так и хозяйской в самом своём большом поместье. От неё я наперёд уже отказался и все нужные бумаги на то оставил в Новгороде. Вы можете о том у оставшихся во власти бояр спросить, уж они-то об этом должны ведать. Потому-то я ни на какие господние советы вообще не хожу, ибо моё дело воинское – это отбивать у врага желание лезть на Новгородские земли. Вот и стараюсь я крепить для этого свою дружину и готовить её к предстоящим походам. Все же перестановки в верхах новгородских меня, в общем-то, не касаются. Коли народ принял князя Черниговского, так и я ему поклоняюсь и служить так же буду, как и при Ярославе Всеволодовиче, честно и с мечом своим. Но знайте, что меч этот только лишь против внешнего врага обращён будет, но никак не против русских людей. Ну, в самом крайнем только случае, если этот русский люд или какая там дружина сама на моё поместье пойдёт, – и он искоса взглянул на воеводу. Тот, похоже, этот намёк понял.

Бояре посидели, покрутили в своих головах ответ и так и эдак, ища в словах хозяина какие-нибудь недосказанности или хитрости. Наконец боярин Неждан решил подвести первый итог всего этого разговора: князя Михаила боярин Андрей над собой принимает и служить ему обязуется верой и правдой, так ли они его сейчас поняли?

– Так, – подтвердил Сотник.

– Платить подати в княжескую и городскую казну вы обязуетесь?

– Хм, – усмехнулся Андрей, понимая, куда клонит боярин. – У меня освобождение от всех податей на восемь лет вперёд за особые заслуги на поле боя бранном, всей моей дружине эта привилегия дана. И освобождение то не просто старым князем ему пожаловано, а дано от самого Высшего Господнего совета Новгорода.

Бояре заёрзали и засопели.

– А нету ни князя того, ни Посадника с Тысяцким, и самого Владыки уже прошлого на своих местах нет, да и совет совсем другой теперяча у стольного города. Так что и освобождения от налогов у боярина Андрея, выходит, что тоже нет. И коли ты, боярин, принимаешь над собой власть князя Михаила, так и подати с хозяйства, как и все другие, тоже платить обязан. О размерах же сих податей сам Михаил потом тебе отдельно скажет.

«Нда, шах и мат! – подумал Сотник. – Сначала меня в общий строй поставили, затем ободрали как липку, ну а теперь, похоже, скажут “Фас!” и покажут, на какой сече я умирать буду. И попробуй ты только дёрнись, никто большую и, главное, чужую дружину за своей спиной оставлять не захочет. Или ты за нас, или жди “в гости” черниговские полки».

– Хорошо, – вздохнул Сотник. – Только подати-то те не можно мне вот никак пока собрать, неурожай ведь везде нынче, сами же понимаете, уважаемые.

– Да то уже не наше дело, – усмехнулись бояре. – Говорим же, что потом сам князь решит всё по этому. Ну а мы только приказчиков пришлём, вот они и посчитают, сколько с хозяйства и чего там в казну от тебя причитается.