Это нелепая мысль, верно? Это территория настоящей паранойи. Верно?

Но это возможно.

Так больше не может продолжаться. Мне нужно, чтобы он высказал свое честное мнение, даже если оно противоречит моему, потому что, по крайней мере, тогда я буду знать, что между нами. Это лучше, чем принимать за двоих решения, которые раз за разом причиняют ему боль. Меня парализует мысль о том, что, возможно, я каким-то образом уговорил его быть со мной, и то, что он все это время молча соглашался, потому что это проще, чем сказать «нет».

Но произносить все это вслух слишком страшно. Поэтому вместо этого я говорю:

– Я не понимаю, почему ты так пассивно относишься к этому. Будь со мной предельно откровенен, Зак. Ты хочешь признаться сейчас? Или ты хочешь подождать? Ты хочешь никогда не признаваться?

– Зависит от обстоятельств. Это решение влияет не только на меня. Наверное, я хочу, чтобы все были счастливы.

– Это не вариант, – не хотел, чтобы это прозвучало так резко, но я начинаю паниковать. – Почему ты никогда не можешь подумать о себе? Почему это всегда должно касаться всех остальных?

– Ну а может, это тебе стоит начать думать об остальных, – огрызается он.

Это последнее, что я ожидал услышать.

– Что?

– Мы – группа. Мы жертвуем ради друг друга. Посмотри на Джона и Энджела. Как ты и сказал, они тоже недовольны. Но они терпели все это ради нас.

– И это неправильно.

– Правда? – спрашивает Зак. – Это мы должны быть жертвами?

– Жертвовать можно, пропустив вечеринку или быть в разлуке с семьей дольше, чем ты хочешь. А не терять себя.

– Ну, может быть, это слишком оптимистично, – говорит Зак. – Я тоже шел на жертвы. Это не мой стиль музыки. Я вырос, сочиняя свои песни и слушая свою музыку. Я не напрашивался в бойз-бэнд. Наше выступление в лагере было задумано просто для развлечения. Потом все начало происходить так быстро, у нас появилось название группы, у Джеффа были на нас планы, вы с парнями были так взволнованы, и я понял, хей, это не то, чего я хочу, но теперь я в этом замешан. Ведь если я сосредоточусь на том, чего хочу, мы все проиграем. Так что я смирился с этим. Я спросил Джеффа, можно ли написать несколько песен, и даже попытался написать так, чтобы ему понравилось, но ничего не вышло. Я лишь имею право подписаться под ненавистной песней, к которой даже не приложил руки, и это мой утешительный приз.

Я снова и снова прокручиваю в голове его слова, дабы убедиться, что правильно его расслышал.

– Подожди, ты… не хочешь быть в группе?

– Это не имеет значения.

– Нет, имеет, – возражаю я. – Если ты не хочешь быть в этой группе, то и не нужно.

Он выглядит раненым.