Я хмыкнула. Конечно, он попытается принести двусмысленные извинения. Неужели он совсем не раскаивался в том, через что заставил пройти маму? Через что он заставил пройти всю нашу семью? Конечно, я научилась смиряться с отношениями между отцом и Шери, пока мы с Эшли жили у них во время съемок «Сбрось вес», но это не умаляло маминых страданий. И несмотря на то что мы с мамой сейчас не ладили, я была на ее стороне во всем этом противостоянии родителей.
– Ты же не хочешь сказать, что после показа того интервью она тобой полностью довольна, – сказал папа.
– Во-первых, не пытайся записать меня в свой клуб тех, кто не ладит с мамой. Я никогда не буду с ней в настолько плохих отношениях, чтобы она не захотела меня видеть. А во-вторых, они переврали мои слова во время монтажа. Мама знает это. Она слышала реальное интервью, которое они записали, – еще больше разозлилась я.
– Я предлагаю тебе выход. Ты можешь поехать и некоторое время пожить со мной в Волкотте, восстановить силы вдали от всей этой истории с похудением. Я знаю, она наседает на тебя с этим, – примирительно сказал он.
Мой мозг напомнил мне о том отчаянном звонке отцу месяц назад, когда я умоляла его позволить мне остаться у него. И он ответил, что они не могут принимать
Он так никогда и не объяснился. Мы с мамой как будто заключили пакт о том, чтобы держать себя в руках, пока Эшли не было рядом, но теперь, когда «Сбрось вес» был в центре внимания, соглашение наше пошатнулось.
– Однако когда я попросила тебя о том же самом месяц назад, ты сказал, что я не могу приехать и остаться у тебя, – сказала я.
– Это был неудачный момент, – попытался объяснить он. – Шери как раз занималась перепланировкой дома и начинала новую работу. Я не мог слишком многого от нее требовать.
– Ты не мог ей сказать, что твоя дочь ненадолго приедет пожить с тобой? – спросила я.
– Все не так просто, Саванна, – сказал он. – Я собираюсь поехать навестить Эшли сегодня. Хочешь поехать со мной?
Несмотря на то что мне очень хотелось снова увидеть Эшли, мысль о том, чтобы провести несколько часов в машине с отцом, была невыносима. Я едва могла смотреть на него, не говоря уже о том, чтобы сохранять молчание или придумывать темы для разговоров.
– Думаю, что мне лучше остаться здесь, – сказала я.
– Как тебе угодно, детка, – вздохнув, сказал он.
Фиеро вырвался из моих рук и кинулся к отцу, который наклонился, чтобы потрепать пуделя, позволяя ему облизать свое лицо. На меня нахлынули воспоминания о том, как мы брали Фиеро на прогулки по городу и как отец учил пса приносить палку в первый раз. Фиеро и отец были лучшими друзьями, особенно когда Эшли уходила гулять с приятелями и отец брал на себя заботу о собаке.
Он ненадолго зарылся лицом в шерсть Фиеро и поцеловал его в шею. У меня перехватило дыхание и в горле застрял комок рвущихся наружу слез. Наш мохнатый крошка не знал, почему отцу пришлось уйти и почему он больше не вернулся. Фиеро не понимал, почему его лучший друг исчез почти два года назад, и мне было больно думать, как он сейчас сбит с толку.
– Пока, милая, – сказал отец, вставая и направляясь к двери.
– Пока, – удалось выдавить мне.
Когда послышался звук закрываемой двери и щелчок замка, я осела на землю, не в силах сдерживать слезы, которые лились, казалось, целую вечность. Я совсем не была готова снова увидеть отца дома спустя столько времени, а уж тем более увидеть его с Фиеро. Определенно, всего этого было слишком для одного дня.
Чьи-то руки обняли меня, кто-то прижал меня к себе, и я узнала бы это объятие где угодно. Я не слышала, как она вошла домой, но мне не надо было поднимать взгляд, чтобы понять, что мама была здесь точно так же, как и всегда.
– Мам… – начала я, вытирая слезы.