– Ничего.
Она выдохнула воздух сквозь стиснутые зубы.
– Ты сама спросила, – напомнил Ник.
– Да... да, знаю, – прошептала Марла, чувствуя, как к горлу подступает тошнота. Господи, что же она за человек?
В первый раз после пробуждения она спросила себя, хочет ли знать правду.
– Сто тысяч! – кричал он в трубку телефона-автомата. Желтые фонари за стеклом расплывались в косых струях ливня. Асфальт блестел, как зеркало. В воздухе пахло морем и дождем.
– Ты обещал сто штук! А не двадцать пять!
– Я обещал сто тысяч за ее смерть, – холодно ответил голос в трубке. – Она не умерла.
– Еще ты говорил, что в машине больше никого не будет! – напомнил убийца. – Я хочу получить все, что мне причитается!
Мимо, блестя фарами, проносились машины. Из открытых окон доносился скрежет и визг тяжелой музыки.
– Деньги ты получишь. Но сначала она должна умереть. От несчастного случая, как договаривались.
– Я ведь могу пойти в полицию.
Черт бы побрал этого ублюдка – спокоен, словно беседует о погоде с партнером по висту!
Мимо, разбрызгивая грязь, проехал полицейский автомобиль. Убийца инстинктивно отвернулся, спрятал лицо. Холод и сырость осеннего Сан-Франциско пробирали его до костей.
– Ты получишь деньги, как только выполнишь работу. И выполнишь как следует. Больше никакой халтуры. Ясно?
– Ясно, ясно.
Спорить нет смысла – он завяз по уши. И потом, у него в этом деле свой интерес. Он убьет эту суку – так или иначе, но убьет.
– По какому номеру мне с тобой связаться?
– Я сам с тобой свяжусь.