Ах, если бы себя обмануть было так же просто, как двухмесячного младенца!

Где-то в другой части дома заливисто залаяла собака.

– Этого еще не хватало! – пробормотал Алекс. – Говорил же я, не стоило его будить!

Не обращая внимания на мужа, Марла качала плачущего сына и шептала ему что-то ласковое. Может быть, он голоден, думала она, или недоволен, что его разбудили. Или, быть может, ему надо сменить подгузник. В голове пульсировала тяжелая боль, но сейчас Марла не собиралась ей поддаваться.

– Я о тебе позабочусь, – пообещала она малышу.

Она поднесла Джеймса к столику для пеленания, уложила на матрасик и принялась расстегивать на малыше пижамку. К этому времени он вопил так, что мог и мертвого поднять из могилы.

– Иду-иду, мой зайчик! – послышался вдруг от двери незнакомый женский голос с сильным английским акцентом.

Дверь распахнулась, и в детскую влетело прелюбопытное существо: тощая фигура, завернутая в какой-то невообразимый балахон, лохматая копна рыжих волос, бледная веснушчатая физиономия, очки с толстыми стеклами и торчащие вперед, словно у крольчихи, передние зубы. Няня (как догадалась Марла, это была именно она), не обратив на хозяйку дома никакого внимания, даже не поздоровавшись, попросту оттолкнула ее с дороги и бросилась к младенцу.

– Сейчас я все сделаю! – объявила она с уверенным видом человека, знающего свои обязанности.

– А вы, простите?..

– Да Фиона я. Няня. Вы что, миссис Кейхилл, не узнаете меня, что ли?

«Разумеется, не узнаю!» – сердито подумала Марла.

– Простите, – извинилась она, чувствуя, как нарастает пульсирующая боль в голове. – Я, видите ли, многого не помню.

– А как же, слыхали! Амнезия. Страшная штука, скажу я вам. У моего дяди была точь-в-точь такая же фигня. Катался он на лыжах, сошел с лыжни и треснулся головой о камень. Открыл глаза – батюшки, ничего не помнит! Ну а потом ничего, все прошло. Вспомнил. Только хромым на всю жизнь остался, – не совсем последовательно закончила она и повернулась к ребенку.

Наблюдая, как ловко Фиона управляется с малышом, Марла ощутила приступ черной зависти. Хуже всего, что в умелых руках няни Джеймс моментально умолк.

– Голосистый он у нас, что есть, то есть, – проговорила Фиона, по-матерински прижимая затихшего малыша к груди. – А вы не хотите, скажем, пойти прилечь?

– Марла! – В детскую почти вбежала Юджиния, озабоченная и недовольная. – Что ты здесь делаешь?

Она сердито обернулась к Алексу.

– Господи боже, она только что из больницы! Фиона права, ей надо отдохнуть.

– Марла хотела взглянуть на Джеймса.