Глава XIII

На следующее утро погода стояла по-прежнему скверная, а в Хартфилде царило все то же одиночество и уныние, но после полудня небо прояснилось, ветер переменился и разогнал тучи, вышло солнце – словом, снова вернулось лето. Эмма от сей перемены оживилась и захотела как можно скорее выйти на улицу. Благоухающая природа являла собой восхитительное зрелище – ласковая, теплая и живописная после дождя, она манила Эмму, мечтавшую о душевном спокойствии. После обеда к ее батюшке зашел на часок мистер Перри, и она немедленно поспешила в сад… После нескольких кругов по аллее дух ее воспрянул, а мысли прояснились, как вдруг она увидела, что из дома выходит мистер Найтли и направляется к ней. Эмма и не знала, что он уже вернулся из Лондона. Только минуту назад она как раз думала о нем и не сомневалась, что их все еще разделяют шестнадцать миль. Кое-как она собралась с мыслями. Ей необходимо казаться собранной и спокойной. Мистер Найтли подошел, они поздоровались, но оба говорили тихо и держались скованно. Эмма спросила, как поживают их родные – он отвечал, что хорошо. А когда он от них уехал? Только этим утром. Должно быть, в пути он промок? Да… Оказалось, он тоже хочет прогуляться. Он только что заглянул в гостиную, убедился, что никому там не нужен, и решил, что лучше выйти на улицу. Эмме показалось, что выглядел и говорил мужчина подавленно, а ее страхи тут же подсказали причину: вероятно, он сообщил о своих намерениях брату и огорчился из-за того, как тот их принял.

Они пошли рядом. Мистер Найтли молчал. Ей казалось, что он то и дело посматривает на ее лицо, словно пытаясь его прочесть, Эмме же хотелось отвернуться. Новый страх зародился в ее душе. Может, он хочет поговорить с ней о своих чувствах к Харриет, но не знает, как начать?.. Однако она не может и не хочет сама заводить эту беседу. Пускай справляется без нее. И все же тишина становилась непривычно невыносимой. Эмма поколебалась, собралась с мыслями и, с натянутой улыбкой, начала:

– Вы вернулись – а у нас новости. И думаю, они вас даже удивят.

– Да? – тихо спросил он, глядя на нее. – И какого же рода?

– О! Самого приятного – будет свадьба.

Помедлив мгновение, словно желая убедиться, что больше она ничего не добавит, он ответил:

– Если вы про мисс Фэрфакс и Фрэнка Черчилля, то я эти новости уже слышал.

– Как! – воскликнула Эмма, поворачиваясь к нему и тут же краснея: не успела она договорить, как поняла, что по пути он, возможно, заглянул в пансион к миссис Годдард.

– Утром я получил записку от мистера Уэстона: он написал мне про дела в приходе, а в конце кратко пересказал последние события.

Эмма несколько успокоилась и, собравшись с мыслями, сказала:

– Вы-то, наверное, почти не удивились, ведь у вас уже были некоторые подозрения… Я не забыла, как вы однажды пытались меня предостеречь… Жаль, что я вас тогда не послушала, но… – она тяжело вздохнула и продолжила упавшим голосом: – кажется, я навеки обречена оставаться слепой.

Последовала тишина. Она даже не подозревала, что ее слова произвели на него особое впечатление, как вдруг через мгновение ее рука оказалась прижата к его сердцу, и мистер Найтли тихо, но с большим чувством заговорил:

– Время, милая моя Эмма, время залечит вашу рану… С вашим ясным умом… вашей преданностью отцу… вы, я знаю, не позволите себе… – он прижал ее руку крепче и продолжил подавленным, срывающимся голосом: – Как ваш преданный друг… Гнев одолевает… Гнусный подлец! – И уже громче и спокойнее он завершил: – Скоро его здесь не будет. Скоро они уедут в Йоркшир. Ее мне жаль. Она заслуживает лучшей участи.

Эмма все поняла и, едва оправившись от трепета наслаждения, вызванного его столь нежным участием, ответила:

– Вы очень добры… но вы заблуждаетесь… я обязана все разъяснить… Я вовсе не нуждаюсь в такого рода сочувствии. Я была слепа и вела себя так, что и вспоминать стыдно. Я по глупости творила и говорила много вещей, за которыми могли последовать весьма неприятные догадки, однако иных причин сожалеть, что я не была посвящена в их тайну раньше, у меня нет.

– Эмма! – вскричал он, внимательно ее разглядывая. – Неужели вы?.. – Он спохватился. – Нет, нет, я понимаю… простите… я рад, что вы можете так рассуждать… Да, он сожалений не заслуживает! И совсем скоро вы сможете признать это не только головой, но и сердцем… Какое счастье, что вы не успели привязаться к нему сильнее!.. Признаюсь, по вашему поведению я никак не мог понять, глубока ли степень вашего чувства… Я лишь был уверен, что вы отдаете ему предпочтение – предпочтение, которого он не заслуживает… Он не достоин называться мужчиной. И ему еще и достанется столь прелестное создание?.. Джейн, Джейн, как вам не повезло.

– Мистер Найтли, – весело сказала Эмма, хотя и была крайне смущена, – это весьма необычный разговор. Я не могу допустить, чтобы вы и далее оставались в заблуждении, но раз мое поведение стало его причиной, то, право же, мне очень стыдно признаваться, что я никогда не любила сего человека, хотя обычно женщине стыдно признаться в обратном… И все же я никогда его не любила.