Как только основные мероприятия государственного визита были закончены, герцог был готов максимально усилить эффект дипломатии посредством своей собственной программы. Например, на второй день государственного визита Королевы в Чехию в 1996 году, когда в Брно, втором городе, который она посетила, ее приветствовали огромные толпы людей, герцог посетил старинный город Кутна-Гора, где издавна велась добыча серебра. На следующий день он не стал придерживаться основного маршрута турне и отправился на самую большую пивоварню страны. Один из бывших Личных секретарей Королевы отмечает, что она всегда опасалась чрезмерной коммерческой активности во время государственного визита.

– Нам всегда приходилось соблюдать осторожность и не увлекаться торговой стороной, чтобы не нарушать совершенно уникальную атмосферу, – говорит он.

Герцог, однако, не только мог сделать больше для коммерческого отдела любого посольства, но и обычно получал от этого удовольствие. СМИ всегда бдительно выискивали любые случайные замечания, которые можно было бы причислить к длинному списку герцогских «оплошностей». Некоторые из них явно были сказаны в шутку.

– Приятно находиться в стране, где не правит ее народ, – заявил он в 1963 году диктатору Парагвая Альфредо Стресснеру.

Другие были попытками несколько взбодрить вялую беседу. Время от времени они приводили к обратному результату, как, например, в легендарном разговоре с одним бразильским адмиралом в столице страны, городе Бразилиа. Герцог поинтересовался, не на местном ли озере адмирал получил свои медали.

– Да, сэр, – ответствовал тот. – Не в браке.

Однако в большинстве случаев местная реакция на оплошность не шла ни в какое сравнение с заголовками газет в Британии. Шутка о еде в Венгрии – «Не может быть, что вы тут так долго. У вас же нет пуза» – попала в заголовки дома, но ее практически не заметили в Будапеште. Губернатор Каймановых островов Майкл Гор был недоволен тем, что единственным упоминанием в международной прессе о потрясающем визите Королевы в 1994 году стала шутка герцога, посетившего выставку о знаменитом кораблекрушении[49], что жители островов ведут свой род от пиратов.

– Это ничуть не обидело местных, потому что, как и австралийцы, предпочитающие считаться потомками каторжников, а не надзирателей, жители Каймановых островов ничуть не против того, чтобы их называли потомками пиратов, – отметил Гор, телеграфируя в Лондон. – Я часто говорю им, что «крушение десяти кораблей» случилось именно из-за того, что жители Каймановых островов кое-чему научились у своих предков из Корнуолла![50]

Как однажды признался герцог одному биографу, бывали моменты, когда он, возможно, «ходил по очень тонкому льду». Он добавил:

– Иногда я проваливался.

Сосредоточенность на бытовых мелочах приводила к тому, что штат герцога и его подчиненные бывали устало разочарованы, но никак не удивлены. Они видели перед собой руководителя, чья карьера в международной общественной жизни затмила карьеру большинства политиков. Всемирный фонд дикой природы (WWF), соучредителем и международным президентом которого был герцог, стал катализатором таких инициатив, как «Гринпис» и «Друзья Земли». Премия герцога Эдинбургского для молодежи вручена представителям более 140 стран. Соискатели и обладатели наград находились, как узнал герцог, повсюду. Он поведал сэру Малькольму Рифкинду о том дне, когда несколько часов подряд выслеживал оленя на склоне шотландского холма в Балморале. Он уже собирался прицелиться, как вдруг его добыча с большой скоростью кинулась прочь. Через несколько мгновений над гребнем холма появилась группа бродяг.

– Черт побери, что вам тут надо? – загремел он.

– Герцога Эдинбургского, – последовал ответ.

– Ему нравится рассказывать эту историю про самого себя, – со смехом говорит сэр Малькольм.

Вдобавок ко всем прочим 700 международным благотворительным организациям и фондам, которые он курировал до своей отставки в 2017 году в возрасте девяноста пяти лет, это означало, что герцог оставит в международной истории более долго сохраняющийся след, чем почти любая другая фигура послевоенной эпохи из ныне живущих. В этом контексте нет ничего удивительного в том, что несколько лет назад горстка друзей из разных стран провела кампанию, осторожно выдвинув его кандидатуру на Нобелевскую премию.

Большую часть своей жизни, однако, герцог оставался актером на второй роли, причем играл ее дольше всех в королевской семье (и в мире). Он всегда шел на два шага позади своей супруги. Джек Стро был поражен тем, что во время долгого полета герцог также сидел в ряду кресел позади Королевы. Он также помогал держать в форме остальную часть свиты, даже если не всегда точно знал, зачем требуется их присутствие.

– Он привнес в турне мужественное измерение. Его нрав помогал ему довольно хорошо следить за порядком выполнения дел, – вспоминает бывший сотрудник Королевского двора. – Потому что, когда герцог отправлялся путешествовать один, его сопровождали только полицейский и личный секретарь. Поэтому во время турне он обычно приходил и видел всех дизайнеров, лакеев и так далее. «Что тут делают все эти люди?» – спрашивал он, бывало.

Все его прежние путешествия были очень полезны.

– Когда Королева отправлялась куда-то, где она никогда не была, например в Венгрию, оказывалось, что он уже бывал там раньше, – говорит один из бывших Личных секретарей. – Он уже знал это место, и это было кстати. Если что-то шло не так, он мог спросить: «Кто устроил эту хренотень?»

Он также умел поднять настроение в кризис, как на параде ветеранов Нормандии на песчаном пляже в Арроманше в 1994 году. Начавшийся прилив заставлял резко сократить церемонию, когда августейших гостей уведомили о том, что президент Миттеран прибудет с опозданием на час.