Пресса

Они могут периодически приводить в ярость дипломатов и чиновников Дворца, но Королева всегда понимала роль СМИ в ходе своих поездок. Регулярным мероприятием в начале большинства королевских турне был прием для СМИ, на котором всех журналистов, освещающих визит, приглашали опустить камеры, убрать блокноты и час или около того общаться с Королевой и герцогом наедине. В первые годы правления в Букингемском дворце даже устраивался перед турне особый прием для прессы (на котором Королева не присутствовала), на котором гости иной раз так увлекались освежающими напитками, что в конце подобного приема в 1961 году фоторепортеры принялись гонять на своих автомобилях по четырехугольному двору Дворца.

Несмотря на все усилия местных сил безопасности, ярых сторонников монархии и более уважительно настроенных сил в Министерстве иностранных дел затруднять работу СМИ на протяжении многих лет из убеждения, что они делают Королеве некое одолжение, на самом деле королевская семья не хочет исключать прессу из поездок. Хотя бывали случаи, когда королевской семье хотелось, чтобы земля поглотила пресс-центр. Герцог Эдинбургский пережил периодические столкновения с прессой в ходе большей части своей жизни, начиная с кануна бракосочетания 1947 года, когда он и его друзья оказались под прицелами фотовспышек камер фотографов в день его мальчишника в отеле Dorchester. Однако королевская семья сознает, что бессмысленно продвигать Британию за рубежом, если никто о ней ничего не знает. В конфиденциальной депеше о государственном визите в США в 1991 году британский посол сэр Энтони Экленд напомнил своим коллегам из Министерства иностранных дел: «Те, кто организует визит, и те, кто сообщает о нем, одинаково заинтересованы в его максимально полном освещении». Предоставление прессе «по крайней мере одной хорошей истории каждый день, – советовал он, – занимает их и не дает подыскивать глупости, за которые они цеплялись бы в противном случае».

В первые годы правления королевские чиновники любили цитировать викторианское предостережение Уолтера Бейджхота о том, что «нельзя давать свету дня озарять магию», и все же Королева любит утверждать и другое:

– Чтобы мне верили, я должна быть на виду.

Она и ее Личные секретари помнят слова другого великого викторианца, лорда Солсбери. «Уединение – один из немногих видов роскоши, который не могут позволить себе королевские особы, – писал будущий премьер-министр. – Власть, которая проистекает из привязанности или из преданности, нуждается для поддержки в почти неограниченной публичности». Как всегда признавали самые мудрые из советников Королевы, самая большая угроза институту – не республиканство, а бесполезность и безразличие.

Баланс между тем, что пресса назвала бы «общественным интересом», и тем, что старая дворцовая гвардия назвала бы «вмешательством», остается неустойчивым. В течение первых шестнадцати лет правления пресс-секретарем Королевы был коммандер Ричард Колвилл, выпускник школы Харроу, увенчанный наградами отставной офицер Королевского ВМФ, который почти не пытался скрыть свое презрение к прессе, не говоря уже о том, чтобы любезничать с ней.

– Я не из тех, кого вы, североамериканцы, называете офицером по связям с общественностью, – заявил он однажды, давая решительный старт очередному турне.

Как указал Филип Мерфи, профессор истории Британии и Содружества в Университете Нью-Йорка, лондонская пресса была не одинока в своем недовольстве Колвиллом. В сентябре 1948 года Министерство по делам колоний организовывало в Лондоне конференцию африканских лидеров, и постоянный заместитель госсекретаря сделал запрос, можно ли будет делегатам сфотографироваться с Королем. Колвилл с пренебрежением ответил, что это невозможно и может создать опасный прецедент. Министерство по делам колоний через голову Колвилла пожаловалось Личному секретарю короля, сэру Алану Ласеллсу. Было отмечено, что, поскольку король с радостью позировал незадолго до того для фото с австралийской крикетной командой, выйдет крайне неловко, если он не сумеет сделать то же самое и с африканскими лидерами. Король согласился, и Министерство по делам колоний после публикации фото с радостью сообщило о «заметном воодушевлении и лояльности» в колониях.

Колвилл оставался на посту более двадцати лет, до своего ухода в отставку в 1968 году. Перед его уходом Министерство иностранных дел подготовило уничижительный доклад о недостатке воображения у Дворца и слабости его контактов с международными СМИ. Джон Литлджон Кук, глава информационного отдела Министерства иностранных дел, писал, что «строгие ограничения на присутствия прессы и фотографов» и скучные мероприятия «имеют тенденцию вызывать определенную апатию» и ощущения вроде «все это мы уже не раз видели». Он указал на серьезное отсутствие интереса СМИ к государственному визиту Королевы в Бельгию в 1965 году. Исполненное насмешек освещение визита было оскорбительно для хозяев и «несоизмеримо с огромными усилиями, приложенными как нами, так и бельгийцами».

Еще хуже было то, что Колвилл «практически не разрешал прессе фотографировать во Дворце», вплоть до того, что на единственном снимке приехавшего с визитом премьер-министра Конго был только его затылок. «Что действительно необходимо, так это теплые, доброжелательные, неформальные фото, на которых Королева и герцог предстали бы тет-а-тет со своими гостями», – писал он. Официальные распространяемые Министерством иностранных дел фотографии Королевы были настолько устаревшими, что на них она была изображена лишь с тремя детьми (без родившегося в 1964 году принца Эндрю).

Однако совокупное влияние культурных, политических и социальных изменений на общественную жизнь в шестидесятые годы не осталось незамеченным во Дворце. Телевидение приобретало все большую популярность, а почтительности становилось все меньше. В 1968 году Контролер канцелярии Великого камергера (церемониального отдела Букингемского дворца) окончательно отказался от своей исторической роли цензора всех театральных постановок – эта аномалия восходила еще к 1737 году. Контролер и его команда ощутили определенное облегчение. Даже ярые сторонники монархии вынуждены были признать, что не следует поручать отставному армейскому офицеру во Дворце принимать решения по поводу упоминания в текстах пьес Бога, гомосексуальности или коррупции в полиции. В том же году Королева повысила в должности заместителя Колвилла, не привыкшего ко Дворцу австралийца, бывшего сотрудника Государственной службы, назначив его на место коммандера. Уильям Хезелтайн, на талант которого впервые обратил внимание премьер-министр Австралии сэр Роберт Мензис, интуитивно понимал, насколько важны как традиции, так и связи с общественностью. Цветное телевидение тогда только что появилось, а принц Чарльз и принцесса Анна готовы были присоединиться к активной общественной жизни. Хезелтайн превосходно сознавал опасность ситуации – монархия все больше отдалялась от общества, которое должна была представлять. В Министерстве иностранных дел многие не могли дождаться, когда же смогут взглянуть в спину человеку, которого пресса называла «Отвратительным господином “нет”».

Завершая свой доклад, Литтлджон Кук писал: «Образ современной монархии, который мы представляем, занимает центральное место во всех наших усилиях показать правильный образ Британии за рубежом, причем не только в Содружестве, но и на развитых европейских и американских рынках». Его единственная надежда, сказал он, состояла в том, что «назначение мистера Хезелтайна пресс-секретарем может открыть новую эру».

Хезелтайн, конечно, стар работать по-другому. Он курировал создание первого документального телефильма, «Королевская семья», ему часто приходилось иметь дело с местными СМИ, которые никогда раньше не встречались с королевскими особами. Одним из самых ярких воспоминаний, по его словам, по-прежнему остается государственный визит Королевы в Турцию в 1971 году, во время которого турецкие фотографы устроили суету перед поездкой в Эфес.

– Я обратился к ним со сцены амфитеатра в Эфесе, того самого, откуда апостол Павел проповедовал эфесянам! – говорит он.

В отличие от святого Павла, послание Хезелтайна было намного проще: пусть фотографы соберутся только на одной стороне зала, и тогда они все смогут сфотографировать Королеву и герцога на другой. И это сработало.

В семидесятые и восьмидесятые годы график отношений между Дворцом и прессой продолжал показывать улучшения, по мере того как численность королевской семьи увеличивалась, предоставляя Британии поводы радоваться в непростой политический период. Затем кривая резко пошла вниз. Мало кто помнит, что 1992 год вообще-то был Рубиновым юбилеем Королевы. Она сама называет его annus horribilis[41] – год супружеских драм, публичных дебатов о королевских финансах, а потом еще и пожар в Виндзорском замке. Пять лет спустя смерть Дианы, принцессы Уэльской, ознаменовала низшую точку в отношениях королевской семьи со средствами массовой информации. На публичной церемонии в честь золотой свадьбы Королевы три месяца спустя враждебность Дворца по отношению к СМИ была так велика, что британской прессе было предоставлено только одно место из отведенных для прессы 2000 мест. Золотой юбилей 2002 года, однако, знаменовал начало новой эры рабочего сосуществования, которая продолжается до настоящего времени, включая и три бракосочетания в королевской семье (принца Уэльского и обоих его сыновей), и Бриллиантовый юбилей.

Во время каждого турне, к постоянному разочарованию Министерства иностранных дел, СМИ с большей готовностью интересуются всевозможными мелочами, чем великой двусторонней стратегией. Часто внимание привлекает еда, в частности жареная пака – грызун из джунглей, – которую подал на стол в 1985 году генерал-губернатор Белиза (после чего появились заголовки «Королева ест крысу»), или морской слизняк, которого сервировали годом позже в Китае. Во время государственного визита в Италию в 2000 году экскурсия Королевы по древнему форуму в Риме была омрачена тем фактом, что премьер-министр Италии подал ей козлятину. Никаких жалоб от Королевы не поступало. Ее штат всегда рекомендует принимающей стороне воздержаться от подачи на стол моллюсков, а также острой или неопрятно выглядящей пищи, но ей вполне можно простить желание время от времени привнести в турне некоторое разнообразие. Тем не менее меню редко меняется от одного десятилетия к другому. Ланч Королевы с Верховными комиссарами во время ее турне по Австралии в 1963 году («шотландский лосось и куриная грудка») мало чем отличался от ланча 1970 года в Ботническом заливе Австралии («холодный лосось и тушеная баранина») или ланча 2000 года в Балларэте, также в Австралии («тасманийский лосось, баранья отбивная»). Другой неизменной особенностью каждого королевского турне является питьевая вода – это всегда Малвернская вода[42], независимо от качества местного водоснабжения. В более длительных поездках, когда это было возможно, всегда устраивали барбекю, которое готовил принц Филипп, пока Королева занималась салатом. Предложения помочь им никогда не приветствовались[43].