– Как я могу не смеяться? Слушай, я думала, ты не протянешь и недели… Но теперь, когда ты зашла так далеко, было бы стыдно бросать полотенце. Ты хотела работать, так будь верна Пауле, которая приняла это решение, и доверяй ей.

Даниэла вошла и недоуменно посмотрела на сцену. Мать Паулы была уважаемой женщиной, и видеть, как она обнимает стажера, хотя она была одной из немногих, кто знал историю семьи, было шокирующим.

– Прости, Даниэла, у Паулы немного закружилась голова… Просто здесь так жарко. Обогреватель слишком мощный.

– Да, извините, я попрошу мастера прийти и проверить.

– Не волнуйся, она ведь теперь вернется на работу?

Паула видела решимость и ясность своей матери и не могла не приспособиться.

– Да, извините, Даниэла, просто я сегодня не позавтракала…

Мать Паулы вышла из кабинета, не взглянув на дочь, и стук ее каблуков затерялся в коридоре. Даниэла сделала жест Пауле, показывающий: «Что, черт возьми, происходит?» Паула встала, высморкалась в салфетку и вернулась к работе. Вялая, слабая, но со странным успокаивающим чувством. Дело не в том, что она стала Суперженщиной и эволюция ее как работника ускорилась. Ее карьерный рост остался таким же медленным. Но она знала, что должна продолжать. Она пересекла проход между столами, вдалеке стоял Бруно и печатал. Ей пришлось пройти мимо него. Было ужасно стыдно, но она должна была это сделать, она старалась не смотреть на него, но он остановил ее.

– Возьми.

Бруно протянул ей стикер, она взяла его и пошла дальше, а на углу прочитала.

«Спасибо, что открылась мне. Начинать трудно, но знаешь что? Ты такая милая, даже со слезами на глазах».

Сердце Паулы начало биться чаще. Казалось, что оно расширяется и скачет вверх-вниз по ее грудной клетке. Она могла бы закричать, но не сделала этого, а лишь повернулась и издалека помахала парню. Он улыбнулся, а она нырнула в туалет, в тот самый туалет, где они впервые встретились. Паула стояла в раздумье, прислонившись к двери, и тут ее словно осенило. Она скомкала бумагу и бросила в корзину для мусора. Она могла бы стать полностью зависимой от мыслей о Бруно, могла бы пойти домой, порхая от счастья, как влюбленная дурочка, и всю ночь пролежать в постели, разрабатывая разные любовные сценарии. Но в этот раз она предпочла подумать о себе. Она верила в любовь, но по тем или иным причинам она всегда оказывалась раковой опухолью внутри, чем-то, что заставляло ее терять хватку и контроль. Может быть, это были слова ее матери, а может быть, собственное ощущение, но внутри она знала, что была права. Парень ей очень понравился, но ей не хотелось ввязываться в эту историю. Иметь стимул и мотивацию в виде его улыбки каждое утро было очень здорово, но она не хотела, чтобы эта игра выходила за рамки и отвлекала ее от того, что было действительно важно в этот момент. Важнее всего была она, Паула. Никаких отвлечений, никакой суеты. Паула хотела быть спокойной, и когда она скомкала стикер и выбросила его в мусорное ведро, то также выбросила свою подростковую влюбленность.

Тот факт, что родителей Горки не было дома, сыграл важную роль в намерении парня. Он не стал как-то специально украшать комнату, не поставил свечи и не купил клубнику. Они уже бывали там раньше. Дело было не в атрибутике, а в действии. Он наконец-то собирался встать у руля событий. После вечеринки их отношения испортились. Андреа была немного холоднее, что было очень странно, потому что раньше она была такой светящейся и такой очаровательной. Один маленький жест, приближающий к серьезности, создавал между ними айсберг, а он этого не хотел… Не то чтобы Горка решил сделать шаг, чтобы сделать ее счастливой. Просто, увидев, как отреагировало его тело в доме Ребеки, он понял, что пришло время, что он готов.

Я уверен в том, испытываю к этой девушке. Она мне нравится, ну, я люблю ее… и знаю, что, что бы ни случилось, она не убежит. Девушка, которая смогла держать себя в руках, конечно, по-своему, но, тем не менее, заслуживает моего доверия и того, что я не испуганный недоумок… Да, я умираю от желания взять ее, я умираю от желания заняться с ней любовью так, как она того заслуживает. Я не могу дождаться, когда окажусь внутри нее, почувствую себя в ее теле. Боже мой, я боюсь, что не продержусь и тридцати секунд, но попытаюсь. Она заслуживает этого. Я заслуживаю этого и хочу это сделать. Давно пора, не так ли? Я боюсь… Да, но в то же время мне совсем не страшно. Я боюсь, но не позволю страху решать за меня. А если что-то пойдет не так, то мы подумаем, как это исправить. Потому что мне ясно, что ни секс, ни что-либо другое не испортит того, что происходит между нами. Я люблю ее. Хочу быть с ней. Мне очень комфортно с Андреа, и ей очень комфортно со мной, у нас чертовски много доверия, а оно просто так не рушится… С Паулой все было по-другому. Мы просто дурачились и были еще детьми. Да, это было в прошлом году, но за этот год я сильно изменился, не так ли? Да, и думаю, что довольно много…

Андреа получила сообщение, очень простое:

«Привет, любимая, ты придешь ко мне домой? [подмигивающий смайлик]».

Она не позволила увлечь себя подмигиваниями и обещаниями, которые могли остаться лишь разбитыми иллюзиями, и ответила.

«Ладно. Хорошо. Я приму душ и приду».

Она знала, что что-то может случиться, но не хотела лишних ожиданий, зачем? Она приняла душ, надела красивый наряд, но не думала о стратегическом подходе к тому, что на ней надето. Она всегда идеально подбирала белье, но в этот день словно бросила вызов судьбе и усложнила задачу. Спортивный лифчик и трусики из другого комплекта и пошла.

Когда девушка вошла в его комнату, ее волосы были еще мокрыми. Она не любила сушить их феном и всегда оставляла волосы на воздухе, чтобы они приняли свою естественную форму. Конечно, это было очень легко, у нее были великолепные волосы. Горка знал, что ему не нужно было ничего говорить, не нужно было намекать на то, что он хотел сделать, потому что это прервало бы настроение, механизировало и обесчеловечило бы момент. Он хотел быть естественным, но его улыбка была весьма откровенной.