– Конечно, да. И поэтому я хочу сказать тебе, что рада, что снова встретила тебя. Ты крутая.

– И я рада…

– Ты просто говоришь это, чтобы я не чувствовала себя плохо.

– Нет, я говорю это, потому что я действительно так думаю.

– Ты всегда считала меня занозой в заднице.

– Да, но дай мне право передумать… Раньше я была глупой и не видела, какая ты на самом деле…

В этот момент комнату будто бы объяла странная магия, будто свет стал теплее, а девушки будто бы впервые увидели друг друга. Сцена изменилась, обе молчали, каждая наблюдала за красотой и смущением другой… И словно магия момента управляла ими, а они были просто марионетками. Они придвинулись ближе, заглянули друг другу в глаза на тысячную долю секунды, которая была прекрасной и вечной, и свели губы в странном, удивительном и неожиданном, но совершенно необходимом поцелуе. Когда они снова посмотрели друг на друга, могло произойти несколько вещей, среди которых обе могли оправдывать, или обвинять друг друга, или кричать: «Я НЕ ЛЕСБИЯНКА!» Но обе понимали, что это было нечто, что пришло из самого прекрасного и естественного порыва, и не придавали этому больше значения. Мелена погладила Жанин по лицу и встала.

– Эй… Куда ты идешь? – спросила Жанин почти незаметно.

– Включить музыку… О чем ты подумала?

– Ничего, ничего…

– Посмотрим… Наверняка где-то есть еще немного алкоголя.

Алкоголь действительно нашелся. Она не могла точно сказать, была ли это водка или джин, смешали ли они его или выпили чистым, потому что все растворилось в водовороте сознания, когда Меле включила танцевальный плейлист в Spotify, подошла к столу, протянула руку, словно Аладдин, перед тем как поставить Жасмин на ковер. Жанин взялась за нее, они встали и начали танцевать, как будто все их проблемы были разом утоплены в алкоголе. Неважно, хотела ли одна стать моделью, даже если это противоречило ее принципам, или другой было больно, потому что никто ей не верил… Два тела двигались так же безумно, как если бы они танцевали одни в комнате. Их связь в этот момент была прекрасна. Обе танцевали так, как танцуют в одиночестве, когда за ними никто не наблюдает: «A cualquier otra parte», «Toro» от Columpio Asesino или «Bien por ti» от Viva Suecia прекрасно демонстрировали музыкальный вкус Мелены, которая иногда становилась мрачной, но любила этот независимый и вечный поп на испанском языке. И они танцевали и танцевали… Когда они упали уставшие, пьяные и побежденные и начали смеяться, глядя друг на друга со стороны, Жанин набросилась на свою новую подругу и подарила ей еще один поцелуй, более страстный, но он вышел не так романтично… потому что Мелена, смеясь, отстранилась. Несмотря на то, что это был мягкий отказ, это был все-таки отказ… Но не было никакого дискомфорта, никакого раздражения. Это был отвергнутый поцелуй между двумя подругами, и на этом все закончилось.

То, что Паула не могла справиться с Даниэлой, не было секретом. Она старалась не показывать этого, но проводила день, выполняя задания, которые, с ее точки зрения, граничили с эксплуатацией. Во время их выполнения она неизбежно немного ругалась на «своего менеджера», которая не была менеджером и вообще никем не была. Учиться тому, что называют обучением…

Я ни хрена не училась. Но что ж, опыт работы офисным планктоном, самым последним планктоном, конечно, как-то обогатил меня… Или, по крайней мере, вызвал желание спрятаться за школьной формой, не знаю, неважно… Я ненавижу Даниэлу. Я делаю так много дел, что никогда не укладываюсь в график и заканчиваю намного позже. Но я не в состоянии ничего сказать. Молчу, чтобы казаться эффективной и благодарной, но никогда не получаю ничего хорошего в ответ. Даже «как хорошо ты справилась» или «спасибо». Даниэла не знает таких слов… Единственное хорошее, что есть в этом клятом офисе, – это периодические встречи с Бруно в лифте. Он смешно шутит, или тычет указательным пальцем мне в поясницу, как будто из вежливости, или показывает мне смешной мем, и это хоть немного меня веселит и успокаивает. Важно ли иметь немного смысла жизни, чтобы справиться со взрослой жизнью? То есть если у тебя дерьмовая работа, но есть кто-то, кто помогает тебе справляться с трудностями, жить становится легче. Мысль об этом оставляет меня в плохом настроении, потому что я не хочу выглядеть зависимой психопаткой. У меня не должно быть таких мотивов и тем более таких сентиментальных… Но, вы знаете, я всегда была очень, очень влюбчивой… То есть, я не влюблена в него, нет, совсем нет… Но я фантазирую о нас в подсобке в конце смены… или у него в машине. У него синий Peugeot 2006 года выпуска… Но иногда я видела, как он нажимает маленькую кнопку на пульте дистанционного управления, чтобы открыть дверь, с таким изяществом и независимостью, и, почему бы не сказать это, меня это немного возбуждало, да.

Паула верила в сказки. И она явно была современной версией Золушки в мире цифрового маркетинга: порабощенная принцесса, эксплуататорская мачеха и прекрасный или заколдованный… принц.

В один прекрасный день Даниэла сказала Пауле: «Ты собираешься взять только эти коробки с бумагами? Ты можешь взять еще пару, давай, пусть все увидят, что ты молодая!» В тот день, когда Паула была нагружена как мул, и все было будто бы против нее. В тот день она споткнулась и уронила коробки на пол. Точнее будет сказать, что она сама уронила их, и восстала против себя. Она распустила хвост, фыркнула, издала гортанный звук, тихий, но гортанный, и попыталась успокоиться. Она откинула волосы назад, фыркнула и опустилась на пол, чтобы собрать коробки и сделать вид, что ничего не произошло, как будто тот маленький приступ сдерживаемого гнева был миражом.

– Ты похожа на маленькую мышку, – сказал Бруно, проходя мимо нее. – Я могу тебе помочь?

– Нет, спасибо, уходи, уходи… Это часть моей работы.

– Давай помогу, подожди.

Он оставил свой кофе и хипстерский рюкзак на одном из столов и опустился на колени рядом с ней. Конечно, Паула видела миллион романтических комедий, в которых бедной девушке в очках – она не носила очки – ее кавалер помогает поднимать вещи – книги, документы или что-то еще, – и это снова запустило двигатель ее эротических фантазий. Они говорили о всякой ерунде. Она жаловалась совсем немного, чтобы не показаться плаксой. Но он поддерживал ее, и между собой они критиковали Даниэлу.