Марина сдержанно улыбнулась и выразила одобрение. Злата просидела у нее еще пятнадцать минут, обсуждая события прошедшего дня, то есть фактически вела разговор ни о чем. Не сложно было понять, что отец велел ей выяснить настроение Марины и ее дальнейшие планы. Видимо, опасался, что если заколка не найдется, то дочь начнет брыкаться, откажется выполнять уговор и не полетит в Москву. Марина твердо намеревалась поступить именно так и провести в долине полных десять суток, до истечения контракта с наемниками, но сообщать об этом Злате она не собиралась. Конфликт на сутки раньше ей не нужен. Отцовская помощница всячески пыталась остаться в палатке, наверняка хотела присутствовать при разговоре с Гольдберг и сеансом гипнотерапии Аннеты, но Марина легко разгадала ее замысел и тактично указала на дверь. Злате ничего не оставалось, как пожелать ей комфортного отдыха и уйти.

Сразу же после нее к Марине явилась Гольдберг и полчаса сетовала на то, что у нее не оказалось какого-то суперсложного оборудования. Профессор пеняла то на долину, аномалия которой оказалась редчайшей, то на недальновидность научного сообщества, не видящего перспектив в исследовании паранормальных явлений подобного характера, то на жадность производителей, выставлявших огромные цены за изготовление штучной аппаратуры максимальной сложности по частным нестандартным заказам. Смысл ее тирады сводился к элементарному: нужно больше денег. Имеющееся оборудование не в состоянии засечь аномалию, но сама аномалия есть, все видели ламповые помехи на жидкокристаллических дисплеях! Но при надлежащем финансировании профессор изготовит на порядок более чувствительный девайс, который зафиксирует все параметры местной аномалии. Не пройдет и двух-трех лет, как эту экспедицию можно будет повторить и получить блестящие результаты! На основании которых обещанный Марине прибор будет создан, и проблема галлюцинаций решится раз и навсегда!

Раскусить Гольдберг было еще проще, чем Злату. В какой-то миг Марина четко ощутила, что видит профессора насквозь. Гольдберг понятия не имеет, где и что искать. Все ее приборы оказались бесполезными, никаких помех на жидкокристаллических дисплеях не было. Это простенькая программа-эмулятор, которую профессор запустила специально, чтобы хоть как-то продемонстрировать Марине свою полезность. Гольдберг выгодно получать от нее щедрое финансирование, которое она тратит не столько на исследования, сколько на себя и своего молодого ассистента-любовника. Ибрагим любит дорогие костюмы и модные спортивные авто, а это стоит недешево. Поэтому профессор сейчас лезет из кожи вон, изощряясь в лживых обещаниях. Боится потерять весьма состоятельного клиента. Марина повеселилась про себя, глядя на Гольдберг, с суперумным и очень серьезным лицом оперирующей потоками сложных научных терминов, после чего сослалась на усталость и вежливо выпроводила прочь, не сказав ни да, ни нет.

Следом за профессором в палатку вошла Аннета. Догадаться, как все пройдет, было элементарно, и Марина даже не стала скрывать своего пренебрежения. Она велела Саиде подать ужин на одну персону и слушала медиума в процессе употребления пищи. Аннета сначала ожидаемо извинилась за свое фиаско с вторичным погружением в транс, потом ожидаемо извинилась за свой отказ от приглашения на обед, после чего ожидаемо попросила прощения за свое пикантное поведение в палатке наемников. Аргументы, которые Аннета выбрала в свое оправдание, оказались еще более нелепыми, чем предполагала Марина. Якобы зло, окутавшее долину, настолько ужасно, что даже эманации его сна способны мешать медиуму подключаться к астралу и дестабилизируют спиритический сеанс. Поэтому Аннета была вынуждена заняться сексом, чтобы получить мощный приток энергии, вырабатывающейся в процессе этого. Короче, во всем виновато спящее зло, это оно заставило ее совокупиться с Якутом. Зато! Зато после вышеуказанного процесса сексуальная энергия заполнила Аннету, и ее экстрасенсорные способности подпрыгнули о-го-го как! И теперь она точно знает, что зло вскоре проснется, и потому из долины нужно уезжать, желательно побыстрее. Последней каплей, переполнившей чашу терпения Марины, стало откровение Аннеты насчет заколки: она-де чувствует, что заколка не спасет от монстра, потому что великие и могучие древние силы создали ее не для этого.

На этом месте Марина сообщила Аннете, что чувствует себя очень уставшей, и поинтересовалась, не может ли та использовать свои возросшие способности медиума и погрузить ее в то самое видение, которое сама же и нарушила. Или показать ей что-нибудь другое из области информации о древнем зле, пока оно спит. Аннета сразу же сникла и обреченно пробормотала, что не сможет сделать это, потому что эманации сна, в который древнее зло погрузило долину, мешают ей. Марина продемонстрировала понимание и предложила ей продолжить разговор завтра. Та с удрученным видом ушла, и Марина, закатывая глаза от сильного желания обложить всех громогласным матом, велела Саиде подготовить постель и покинуть палатку.

Профессор, медиум, военные, ФСБ-шники, отцовская помощница и даже Смирнов – все они бесполезны! Все! Никто ничего не может, только получать деньги! Самое главное заключается в том, что все важное, что Марина узнала за сегодня, она сделала сама! Теперь она ясно видит, что Аннета не имела к видению никакого отношения, она такой же медиум, как Сармат – балерина, и такой же гипнотерапевт! Несет какую-то до примитивизма тупую чушь в свое оправдание! Лишь бы не признаваться, что увидела десяток маскулинных мачо и не смогла обуздать вспыхнувшую похоть! А теперь еще пытается убедить Марину уехать отсюда поскорее, чтобы не позориться перед всеми! Но Марине все это безразлично. От услуг Аннеты и Гольдберг она избавится через секунду после того, как возьмет в руки заколку. И она сделает это, потому что очень четко ощущает, что Макс прав – заколка здесь, в долине.

Более того! Реликвия где-то близко, совсем близко! Теперь Марина чувствует это особенно сильно. Что само по себе интересно: выходит, у нее тоже есть какие-то экстрасенсорные способности! Настоящие, в отличие от Аннеты! Поэтому, что бы кто ни говорил, Марина будет оставаться в долине до тех пор, пока не получит искомое! А с отцом можно разговаривать через Злату, не подходя к трубке лично, чтобы он не передал ее маме, как в прошлый раз. Потом, когда Марина найдет заколку, она навестит родителей, и все нормализуется. Заколка будет в ее руках, это девушка ощущала более чем отчетливо. Даже если солдаты за завтрашний день не разыщут реликвию, она заставит наемников исползать долину, но все равно получит кинжал. Долина невелика, вот пусть люди Сармата докажут, что небесполезны, а заодно отработают свои деньги. Руководство Частной Военной Компании заверило ее, что им обещана солидная плата, а сами наемники находятся в ее полном распоряжении. Вот и отлично!

Марина разулась, сняла зимнюю одежду и залезла под походное одеяло прямо в спортивном костюме. В палатке было тепло, но лучше пусть во сне ей станет жарко, чем холодно. Как говорит мама, жар костей не ломит. Марина развернулась лицом к фонарю, закрыла глаза и неожиданно быстро погрузилась в сон.

Аннета вышла из палатки Марины и поежилась, торопливо застегивая молнию на зимней куртке под самое горло. Вокруг было темно и холодно, порывы усиливающегося ветра задували в лицо и отзывались в ушах тихим свистом. С самого начала ветреной погоды ей чудится в этом свисте тихое женское всхлипывание, в котором Аннета узнавала свой собственный голос. Как будто это она сама устало и обреченно плакала где-то в холодной лесной чаще вот уже много-много часов. Но стоит ей прислушаться, как шум ветра становится всего лишь шумом ветра, и понять, слышала ли она собственный плач наяву, не удавалось. Может, это астрал предупреждает ее об опасности, а может, это всего лишь нервы. Нервы у нее напряжены с того момента, как она ощутила окутавший долину сон. Это не просто состояние сна, нет! Это спит ужасное, жуткое, кровожадное Зло, владеющее этой долиной тысячи лет. Но Зло спит не всегда. Оно регулярно просыпается, чтобы убивать и наслаждаться убийствами. И опасность в том, что Аннета чувствует, что Зло может проснуться. Как и когда это произойдет – непонятно, но это еще не все.

Древнее Зло спит большую часть времени не просто так. Таким способом оно скрывается от могущественных врагов, желающих ему смерти. И враги эти не спят никогда. Понять, кто они и где находятся, невозможно. Астрал повинуется им, и потому их следов в нем не остается. Точнее, они остаются лишь тогда, когда те, кто оставил их, желают, чтобы следы остались. До того момента, пока Аннета не оказалась возле пепелища, она вообще не знала об их существовании. Но там, среди обугленных остатков сгоревших бревен, она ясно увидела их взгляд. И четко поняла, что в этом случае враг твоего врага вовсе не твой друг. Могучие древние силы находятся где-то не здесь, но их око всевидяще и вездесуще. Они оценивают каждого по своим неизвестным критериям, и от этой оценки зависит их реакция. Кому-то они помогут – это редкость, а кого-то убьют – такое случается чаще, но наиболее типичным является просто игнорирование. Надеяться на них опасно, ибо в погоне за их помощью можно самому прийти навстречу собственной смерти. А если эти могучие силы сойдутся в битве со спящим Злом, то в эту мясорубку лучше не попадать – живым не выйдешь.

Инстинкт самосохранения требовал от Аннеты как можно скорее убраться из этой пока еще безопасной долины, но как это сделать, она не знала. Попытка убедить в этом Марину не удалась, эта заносчивая доченька российского олигарха не верит ей. Не верит из-за того, что Аннета не смогла показать ей какое-то видение. Как можно угадать, что за картина сформировалась в сознании психически нездорового человека под действием окутавшего долину сна?! Могла бы хоть объяснить, что именно хочет увидеть! Какие шаманы, какие танцы?! Это Аннете ни о чем не говорит! Здесь, в долине, нет никаких шаманов, как она должна догадаться о сути видения?! Она даже пыталась погрузить Марину в гипнотический сон и показать ей танец индейских шаманов из Оклахомы, который очень впечатлил саму Аннету как-то раз во время просмотров посвященных экстрасенсорике каналов на ютубе. Но сон, наложенный на долину Древним Злом, не позволил ей сделать это. Зло невероятно могуче, человек для него не более чем пушинка, противостоять этому невозможно!

Она изо всех сил пыталась войти в астрал и увидеть хоть что-нибудь, но преодолеть дремотную вату, окутавшую долину, было невероятно тяжело. Аннета даже занялась спонтанным сексом с Якутом, хотя первоначально не была уверена, хочет ли она сделать это. Она с юных лет замечала, что ее способности медиума реагировали на женские гормональные всплески, обостряясь в момент таковых и спадая на нет в остальное время. Сейчас ей потребовались все возможные ресурсы! Она попыталась войти в транс прямо во время соития, и ей это удалось, но от этого стало только хуже. Увидеть что-либо конкретное она не смогла, зато четко поняла, что Древнее Зло скоро проснется, и из долины необходимо бежать. Когда способность воспринимать реальность вернулась к ней, она обнаружила себя на склоне мраморной горы, стоящей на самом краю одной из мраморных террас, в шаге от пропасти. Судя по цепочкам следов на жиденьком снегу, она ходила по краю не меньше часа, каждую секунду рискуя сорваться, но не оступилась ни разу. Окутавший долину сон не позволял ей сделать роковой шаг, словно берег Аннету для своих целей. Поняв это, женщина бросилась к Марине, но не преуспела.

Сначала ей пришлось долго ждать своей очереди на посещение дочки олигарха, потом терпеть издевательское отношение, а затем ее фактически выгнали вон. Аннета готова стерпеть это, лишь бы оказаться вне этого жуткого места, которое в любую секунду может стать смертельной ловушкой, но эта психически больная неуравновешенная соплячка ее не слушает! Безраздельно властвующий над долиной сон сводит на нет ее гипноз, эта напыщенная стерва перестала на него реагировать, а ведь в Женеве все было отлично! Аннета хоть сию минуту готова бежать из долины даже пешком, но куда?! Она даже не знает дороги! Надо что-то делать, но что?!

Женщина, зябко ежась, засунула руки в карманы куртки. Боже, почему в России так холодно?! Стоило наступить темноте, как температура опустилась до минус десяти и поднялся жуткий ветер! Лично она сказала бы, что сейчас на улице все минус тридцать! Как тут бежать, в таких условиях?! Аннета покосилась на охраняющих лагерь наемников. Один сидел возле входа в палатку Марины, усевшись на какой-то ящик, двое других неторопливо обходили лагерь, подствольный фонарь еще одного был виден вдали, возле теряющейся во мраке туши вертолета. Эти чувствовали себя вполне комфортно. Может, у них снаряжение теплее… Но, скорее всего, сказывается военная подготовка и то, что все они из России, значит, это для них обычные условия. Аннета торопливо направилась к своей палатке. Там должно быть тепло, ей обещали обогреватель. И там уж точно нет этого ледяного ветра, терзающего ее слух невнятными галлюцинациями.

Она миновала палатку ученых и неожиданно остановилась. Входной полог их палатки был застегнут на молнию и наглухо залеплен липучками, но ночные тени, скрывающие палаточную стенку, вдруг начали эфемерно светлеть. Аннета ощутила слияние с астралом и воззрилась сквозь материал палатки, ставший прозрачным для ее взгляда. Внутри было тепло и светло, в одном углу работал обогреватель, в другом светильник. Посредине, на раскладном походном стуле сидел Ибрагим, расправив плечи и выпрямив спину, словно король на троне. Из одежды на нем были лишь клепанные стринги из глянцевой черной кожи и такие же клепанные нарукавники, но понять это Аннета смогла не сразу – тело Ибрагима оказалось заросшим густым курчавым волосом, в изобилии присутствовавшим даже на спине, из-за чего ассистент профессора напоминал не то обезьяну, не то человека, облаченного в карнавальный костюм обезьяны.

В шаге от восседающего на стуле Ибрагима на четвереньках стояла Гольдберг. Вместо белья дряблое голое тело профессора было скудно перетянуто кожаными ремнями, сдавливающими целлюлитные телеса, из-за чего Гольдберг напоминала перемотанный веревками распухший окорок. На шее у профессора красовался шипастый кожаный ошейник, поводок от которого держал в руке Ибрагим. В другой руке ассистент сжимал хлыст. Ибрагим дернул поводком, заставляя трепыхаться обвисшие складки кожи на теле Гольдберг, и грозно заявил:

– Сегодня ты посмела повысить на меня голос, презренная раба! За это ты будешь наказана!

– Да, мой господин! – с возбужденным придыханием зашептала профессор. – Накажи меня!

Ибрагим принялся несильно хлестать ее хлыстом, обвиняя в непослушании и в чем-то еще.

– Да! Да! – томно восклицала Гольдберг на каждый удар. – Сделай это еще! Накажи меня!