Перекрёсток покрывали ровные ряды плит. Я поднял руку, заставляя отряд встать на месте, и принялся активно искать обходные пути. Конечно, мы могли бы и просто перешагнуть плиты, но я хорошо помнил, какими чувствительными были скобы — они начинали дрожать при малейшем колебании земли вокруг.

— Это они? — спросила Араэле, останавливаясь рядом. — Те сигнальные устройства, о которых ты говорил?

— Скорее всего, — подтвердил я. — Но их здесь очень много… И надо их как-то обойти, вот только по улицеу нас это сделать не получится. А в домах могут быть автоматоны.

— Как ты думаешь, если быстро вывести автоматон из строя, он успеет подать сигнал тревоги? — задумавшись, поинтересовалась девушка.

— Не знаю… Возможно, не успеет. Но точно ли мы хотим проверять это? — спросил я у неё.

— Времени у нас мало. Придётся рисковать, — Араэле вздёрнула брови и выдвинулась на пару шагов. — Пусти-ка меня вперёд! Сейчас найдём, где обойти…

Если бы город имел строгую радиально-кольцевую застройку, у нас не осталось бы ни шанса пробраться мимо орудий. Но вся прелесть была в том, что в стороне от главных улиц жилые кварталы застраивались неровно. И при должном старании всегда можно было найти место, где — чуть сместившись или пройдя внутри какого-нибудь здания — был шанс обогнуть опасный участок.

Первый встреченный нами автоматон так и не успел подать сигнал своим собратьям… Несколько воздушных лезвий повредили его внутренний паровой механизм, и он замер, грустно пустив через щели струйку пара.

— Раз-два — и готово! — радостно сообщила Араэле. — Ломать эти штуки мы научились уже давно…

Я одобрительно кивнул. Сам же я в это время старательно помечал стены по пути нашего следования — чтобы если придётся бежать, не надо было вспоминать, куда и как сворачивать. Для этого я специально забрал из ангара синюю краску, которую мы с Рубари использовали для покраски низа гондолы. Причём, пометки я оставлял не на местном алфавите, а на русском.

— Что ты делаешь? — присмотревшись, спросил Кесан.

— Помечаю наш путь, чтобы потом снова не искать!.. — пояснил я.

— А почему такими странными знаками? — удивился жрец.

— А чтобы никто не догадался! Зачем оставлять знаки, которые сможет расшифровать тот же Бонги?

— Фант, но я с Кесаном тоже не смогу по ним пройти! — заметила Араэле. — А если ты ляжешь там, в городе, как нам выбираться?

— Эй, а нас никто выводить не собирается? — возмутился Рик, указывая на себя и на брата. Однако ему никто не стал отвечать, только глянули как на идиота…

— Эм-м-м!.. — о том, как знаками будут пользоваться другие участники экспедиции, я и вправду не подумал, но решалось всё довольно просто. — Смотрите…

Краткая инструкция, что означает та или иная буква, решила насущный вопрос. Система у меня была предельно простая. Я ставил условный знак, обозначавший, куда впереди надо свернуть, указывая первой буквой направление, а цифрой — через сколько шагов сворачивать. Например, «л-20» означало, что надо повернуть налево через двадцать шагов. Конечно, шаги — весьма расплывчатая мера измерения длины, так как они у всех немного разные. Однако главное здесь было — не местные пассы использовать. И такие пометки я оставлял и дальше: во всех тех местах, где наш курс менялся. Где-то надо было подняться на второй этаж, где-то спуститься в подвал… И следуя таким простым инструкциям, на обратном пути можно было не отвлекаться на поиск сигналок впереди.

Периодически мы подавали зеркальцем сигналы Рубари, отмечая наше положение. Ловили солнечный луч и принимались им мигать, пока тот не убирал флаг и не вывешивал его снова, показывая, что всё увидел. Вот так мы и двигались — медленно и осторожно, зато совершенно незаметно для местной системы обороны. На обед расположились на первом этаже старого жилого здания, сохранившего не только крышу, но и кое-какие детали обстановки. Мозаика на стене, пусть и потерявшая часть цветных фрагментов, рассказывала о том, как какой-то давно забытый герой сражался со страшными чудовищами. Во внешности некоторых из них даже мелькали узнаваемые черты…

— Ждёт ли и нашу цивилизацию такой же печальный конец? — задумчиво спросил у безответного пространства Кесан, который, оказывается, тоже разглядывал мозаику, держа в руках надкушенный бутерброд. — Сколько ещё она простоит?