Роя за столом, как она себе воображала, не оказалось. Зато он, вытянувшись, спал на кушетке у стены. Бьянке показалось, что она задыхается от нахлынувшей нежности: во сне Рой Сандор выглядел совершенно беззащитным. Вот, одна рука повисла почти до пола. Бедняга, устал, должно быть, пока Бьянка отсыпалась, он сперва был на балу, а потом сидел у ее кровати…

Бьянка, затаив дыхание, на цыпочках шагнула вперед. Ей хотелось обвести пальцами овал лица мужа, разгладить суровые морщины на лбу и осторожно, невесомо коснуться его губ.

А потом взгляд скользнул по полу, и Бьянка увидела, что рядом с рукой Роя лежит маленький пузырек из темного стекла.

Она узнала бы этот пузырек из тысячи подобных. Именно его дал ей папенька с напутствием подлить содержимого в чай нелюбимому супругу.

В тело одновременно как будто впились тысячи ледяных игл. Бьянка, с трудом удерживая рвущийся из груди крик и уже не таясь, шагнула к спящему Рою. Обхватила ладонями его лицо, чуть встряхнула.

– Рой.

Пушистые черные ресницы, как ей показалось, едва заметно трепетали.

– Рой! – уже громче позвала она. – Ро-о-ой!

Теряя способность мыслить, как следует встряхнула его.

И поняла, что лорд Сандор не дышит.

– О Боже… Рой… Зачем, ну зачем?!!

В груди стремительно разрасталась пустота, страшная, черная, в кровавых ошметках. Как будто кто-то портняжными ножницами вырезал сердце. Перед глазами потемнело, Бьянка изо всех сил хлопнула себя по щеке.

– Рой, пожалуйста… очнись… – Она все еще трясла его. – Рой, я тебя люблю… ну как же так… ты не мог, не мог это с собой сделать!

Крылышко бабочки раскалилось так, что, казалось, оставит ожог, но Бьянка почти не чувствовала жара. Она прижалась щекой к груди мужа и услышала тишину, от которой леденела кровь в жилах.

Он… умер?

Невозможно. Такой человек, как лорд Сандор, не стал бы пить отраву только из-за того, что поссорился с женой. Не стал бы…

Но выпил. Ту самую, что папенька дал. Претемный! Папенька дал яд, чтобы она убила Роя своими руками.

Впрочем, разве не она его убила в итоге?

И тогда Бьянка закричала.

Она кричала и кричала, молотя руками по широкой и неподвижной груди мужа, до тех пор, пока не прибежала перепуганная прислуга. Потом ее оттащили в сторону, словно нашкодившего котенка, Дора усадила ее на стул и насильно влила в рот едкие капли. Вокруг сгущался туман, и Бьянка, плавая в нем, думала о том, что иногда несколько минут молчания и несказанных слов могут перевернуть всю жизнь. Дыра в груди пульсировала, разгоняя по всему телу обжигающие волны боли.