– Ты приняла его предложение, я угадала? – спросила она, не дав Джо времени опуститься на чисто выскобленный пол.

– Я не приняла его предложение, мама. В этот раз я попросила его руки.

Матушка выронила куклу и стиснула дочери руку.

– Ах, Джо.

– Скажи мне, что я правильно поступаю.

– Не мне судить, Джо. Как и не тебе решать, подходит ли Мег мистер Брук. Как ты его называла, кабачком?

– Капустой, – пристыженно пробормотала Джо.

– Ты должна быть смелой. Самой прокладывать жизненный путь. Делать собственный выбор. Как ты всегда и поступала.

– Мама. – Джо увидела слезы матери, почувствовав, как у самой на глаза на мокром месте.

Она обхватила руками колени, уставившись на стену возле кровати, стену, на которой Эми в детстве угольком рисовала сестер, пока те спали. Рисунки остались на ней до сих пор – вот они, четыре смазанные мордашки.

«Сейчас их трое».

«Совсем скоро будет двое».

– Все в порядке, Джо. Я знала, что так случится. Знала дольше, чем любая из вас. Просто… где-то в глубине души мне хочется немного поплакать. Всего на секундочку. Я потеряла Бет. Чуть было не потеряла Эми. Сегодня теряю Мег. А теперь и тебя.

– Неправда: ты нас не потеряла и никогда не потеряешь. – Джо по-прежнему изучала стену, с которой на нее смотрели четыре сестры. Только сейчас она заметила, что рисунок Эми изменился.

У третьей фигуры – той, что располагалась между опрятной Мег, растрепанной Джо и ангельской красоты Эми – была пара светящихся белых крыльев из размытой штукатурки, которые, казалось, обнимали всех четверых. Сестер, помимо этого, окружала широкая золотая полоса.

«Опоясаны золотым поясом».

Как рассказывал им отец.

«О, Эми».

«Как же тебе, наверное, было страшно – еще до болезни».

«Как же ты скучала по ней».