Их будущее казалось очень светлым до того момента, пока они не получили ужасающую новость – французская революционная армия вот-вот вступит в город. Джонатан хотел немедленно бежать. Семья Зои была в замешательстве, но газетные статьи о показательных процессах и массовых убийствах в Париже рассказывали убедительную историю. Если сама королева Франции не застрахована от мадам Гильотины, как Зои могла заверить своего благородного мужа, что ему нечего бояться?

Джонатан предупредил ее: им придется начинать все сначала и его родители не обрадуются новости о том, что он женился без их одобрения. Он сказал, что его мать – ведьма, а отец – трус и хам, но всем известно, что англичане – особая раса. У них нет понятия о дружной семье и не принято признаваться в теплых чувствах друг к другу. Зои постоянно поражалась, что Джонатан, очень холодный и сдержанный на публике, с такой дикой страстью занимался с ней любовью за закрытыми дверями.

Зои не могла отказаться от брачных клятв, которые дала совсем недавно. Она никогда бы добровольно не рассталась с мужем, независимо от того, сколько времени потребовалось его народу, чтобы принять ее.

Но Зои устала играть роль послушной жены. Она провела три месяца, притворяясь вдовой, терпела унижения, отдавая в ломбард драгоценности и продавая свои творения, чтобы оплатить постель и питание. А теперь одна из ее клиенток, молодая леди со злополучными шрамами от оспы, сообщила ей, что состоится грандиозный бал в честь помолвки наследника Дин-хауса с красивой, богатой наследницей. После всего, чем Зои пожертвовала, чтобы быть с Джонатаном…

Она знает, что ее муж – наследник Дин-хауса, но он никак не может обручиться с другой, потому что женат на Зои в глазах Бога и по законам человеческим. Поэтому она приехала сюда, чтобы встретиться лицом к лицу с новыми родственниками. Как они смеют обращаться с Зои так, словно она любовница Джонатана? Тех, кого Бог соединил, пусть никто не разлучит.

Вдали возвышается черно-белое поместье в стиле эпохи Тюдоров, но его величие не пугает Зои. Родители Джонатана так погрязли в долгах, что рискуют потерять крышу над головой. Прагматичный Джонатан пытался убедить их сдать дом и переехать в коттедж при поместье, чтобы выплатить долги, но они слишком горды и невежественны, чтобы слушать его. Так бывает с аристократами: они не испытывают уважения к разумному ведению бухгалтерии. Вот почему их дни сочтены, даже если они настолько глупы, что не умеют считать.

Сквозь ворота Дин-хауса видны торговцы, заполнившие подметенную гравийную дорожку. Виноторговец выгружает из своего фургона ящики с мадерой. Слуги в ливреях таскают туда-сюда стулья и столы. Значит, это правда. Свекор и свекровь Зои готовят бал, чтобы отпраздновать помолвку ее мужа, отца ребенка, которого она носит в животе, с другой женщиной. С богатой наследницей, чье состояние они хотят заполучить обманом. Зои скрипит зубами, направляясь к женщине средних лет, одетой в черный шелк.

– Экскюзэ муа, мадам.

– Наконец-то! – Щеки женщины раскраснелись. Она взволнована из-за того, что ей приходится руководить различными делами. – Ее светлость все утро спрашивала, приехали ли вы. – Она торопливо вводит Зои в вестибюль, обшитый дубовыми панелями. – Но будьте осторожны. Она в плохом настроении. Ее лекарство закончилось. В последние дни она принимает все больше и больше. Мы не успеваем пополнять запасы. Я послала горничную в город за новой порцией, но та еще не вернулась. Так что не расстраивайте ее ни в коем случае.

Зои не понимает, кем себя возомнила эта женщина и о каком лекарстве идет речь. Но если так ей удастся проникнуть в дом и встретиться с новыми родственниками, она пойдет на хитрость.

Джонатан никогда не упоминал, что его мать больна. Возможно, именно поэтому он непреклонно отказывался познакомить их. Как бы сильно Джонатан ни обижался на жестокое отношение матери к нему в детстве, он слишком мягок, чтобы расстроить пожилую женщину на смертном одре. Или, возможно, надеется, что мать умрет и ему придется иметь дело только с более рациональным отцом. Конечно, Джонатан не мог предать Зои. Только не ее Джонатан. Это дело рук его родителей, она уверена.

Ожидая в одиночестве в вестибюле, Зои рассматривает портреты, развешанные по стенам. Очевидно, ее муж унаследовал привлекательную внешность не от предков, и он более искусный художник, чем те, кто писали их портреты. А еще здесь мраморный бюст его покойного брата Эдвина – гротескное творение, отлитое из посмертной маски. И у англичан хватает наглости обвинять католиков в поклонении ложным идолам!

– Что такое? – Дама с глазами-бусинками, облаченная в халат сливового цвета, с грохотом спускается по лестнице и сварливо морщит лицо. – Вы не мой парикмахер. Мне сказали, что она здесь. Где она? Уже поздно.

– Доброго дня, леди Харкорт. – Зои вздергивает подбородок, лезет за корсаж и достает кольцо с печаткой Джонатана, висящее на золотой с жемчугом цепочке ее покойной бабушки. – Думаю, вы знаете, кто я такая и почему я здесь.

Лестница стонет и медная люстра дрожит, когда леди Харкорт с грохотом спускается по оставшимся ступенькам.

– Да как вы смеете?!

Джонатан предупреждал, чтобы Зои держалась подальше, пообещав, что разберется с родителями. Она знает, что у его матери вспыльчивый характер и Джонатан боится ее. Но в семье Ренар много сильных женщин, и Зои среди них. Если им с леди Харкорт удастся сесть и поговорить, она уверена, что сможет заставить свекровь понять, насколько бесполезно сопротивление.

– Я пришла, чтобы положить конец этому недоразумению. Одобряете вы это или нет, но мы с Джонатаном…

Звякают стеклянные бутылки, когда виноторговец пытается перетащить свою тележку через порог. Леди Харкорт хватает Зои за руку, впиваясь когтистыми пальцами в ее мягкую кожу.

– Тихо! Вас может подслушать кто угодно!