— Машаллах! — только и ответил я на это.
Я и одобрял и не одобрял его. На все воля Божья.
— Видишь одного из угонщиков самолета?
Заснятый на видео молодой человек сидел за зенитным орудием.
— Я встречал его там. Но никто не сказал мне, что планировалось.
Меня это впечатлило. Абдул, едва выйдя из подросткового возраста, оказался в кругу особо доверенных лиц.
7 октября — в тот день США обстреляли Афганистан крылатыми ракетами — я с друзьями сидел дома в Сане. Войну в Афганистане мы понимали очень просто: на одной стороне «Талибан», невзирая на все ошибки все же представлявший ислам, на другой — позорный союз США, коммунистов, таджикских полевых командиров и шиитов.
Я ненавидел тех салафитских ученых, которые боялись назвать конфликт с Америкой священной войной, джихадом ради самообороны. В нашем кругу был популярен хадис: «Если увидите над Хорасаном (Афганистан) черные флаги, сразу вставайте под них». Казалось, сам Пророк благословлял нас на войну за будущее ислама.
Так же думал мой американский друг и салафит Клиффорд Ньюмен. В начале декабря он приехал ко мне и был очень взволнован.
— Мурад, смотрел новости? — спросил он. — На всех каналах американец, захваченный в плен в Афганистане. Направил его туда я.
Он имел в виду Джона Уокера Линда, так называемого «американского талиба», у которого телекомпания Си-эн-эн взяла интервью сразу после его пленения в Афганистане. В прошлом году Линд учился в институте арабского языка «КАЛЕС» в Сане, откуда направился в Пакистан, а потом в Афганистан. Ньюмен сказал мне, что уехать Линду помог он.
Насколько я понимал, нападение на наших братьев-мусульман означало, что теперь джихад был долгом каждого мусульманина. Я стал собирать деньги на «Талибан» и тех, кто собрался сражаться в его рядах. Это не осталось незамеченным йеменскими разведслужбами. Меня вызвали в комитет мечети, куда я обычно ходил в Сане.
— Мурад, — обратился ко мне тщедушный старик, — эта мечеть рада всем мусульманам, и у нас есть обязанности перед всеми нашими прихожанами. Некоторые, и мы в их числе, обеспокоены тем, что это святое место привлекает повышенное внимание. Ты, возможно, заметил тех, кто с другой стороны улицы ведет наблюдение. Они и за тобой следят. И мы не можем здесь собирать деньги для войн за границей.
Он сделал паузу и обвел взглядом остальных членов комитета.
— Нам сказали, что тебе лучше не приходить сюда ради нас и ради себя. Надеюсь, ты все понимаешь.
Теперь я уже оглядывался, идя по улицам. Несколько раз я замечал, как один мужчина следовал за мной, и, если я оглядывался, он всегда останавливался, якобы посмотреть на витрину какой-нибудь лавочки, либо менял направление. Я даже решил проверить свой автомобиль — а может, кто-то испортит тормоза или всадит какую-нибудь штуковину? Говоря по телефону, я слышал странные щелчки. Все это было очень неприятно. Надо было уезжать из столицы, и в последние дни 2001 года я отвез Кариму на юг.
Город Таиз — один из исторических центров Йемена — расположен среди высоких горных цепей на полпути между Саной и Аденом. В сезон дождей грозы освещают горные вершины. Его жители считают Сану отсталым местом, в Таизе куда больше промышленных предприятий, хоть они и портят вид города. Предместья занимают уродливые бетонные коробки заводов и фабрик. На Западе такого бы не потерпели. Но мечети Таиза великолепны. Я заметил, что здесь, как и в Сане, очень многие молодые люди настроены весьма воинственно. Я посетил мечеть, где чествовали ветеранов войны в Боснии и в Чечне, и еще нескольких человек, проходивших подготовку в афганских лагерях бен Ладена. Узнав, что за мной следят йеменские службы безопасности, они принялись меня обнимать. Скоро я обошел чуть ли не весь город, меня приглашали в гости многие боевики, желавшие принять участие в новой войне.
Среди молодых людей, с которыми я познакомился в Таизе, были и будущие террористы-смертники, участники атаки в октябре 2002 года на французский танкер «Лимбург»[37] в Аденском заливе.
Через несколько месяцев после нашего переезда в Таиз, 6 мая 2002 года, Карима родила мальчика. Мы назвали его Усама. Когда я сообщил об этом матери по телефону, она была в шоке.
— Нельзя его называть этим именем, — завопила она. — Вы с ума сошли?