Клементс пересказывает Таннеру содержание разговора, приводя его в экстаз.

Детектив осаждает его: – Информация Фионы не подтверждает связи Даана с исчезновением Кэйли.

– Да, не совсем, но она точно проливает навый свет на ситуацию. Или, скорее, тот же свет, но более яркий.

– Я все думаю, почему сообщения якобы от Кэй Даану прекратились сразу после того как раскрылось ее двоебрачие. Это только подтверждает, что не Кэй отправила эти сообщения, как и заявлял Даан.

– Потому что откуда ей знать, что ее раскрыли и можно перестать притворяться?

– Вот именно. С чего бы ей прекращать поддерживать видимость? Меня беспокоит, что сообщения не появлялись с момента, как оба мужа узнали правду.

– Значит, вопрос в том, у кого из них телефон? У горячего отца, который пытался выиграть время, прежде чем ее исчезновение заметят? Или же у ловеласа, пытавшегося создать себе алиби, якобы продолжая переписываться с ней?

– Прекращать писать было ошибкой, – кивает Клементс. – Кто ее допустил?

Ей не нравилось, что Даан Янссен мог завинчивать свои эмоции, как кран. В одну секунду он страшно беспокоится, требуя найти его любимую жену, а в следующую превращается в воплощение холодного безразличия, отбрасывая любую связь с ней. Клементс почти понимала трансформацию, вызванную противоречием между любовью и болью, но он спит с другими (нет повода считать, что Фиона единственная, с кем он изменял жене), а это делает его не таким уж очевидным претендентом на звание мужа года. Если он не раздавлен, тогда смена взволнованности на безразличие попросту указывает на нестабильность. Детективу нужно в этом разобраться, обдумать. Однако у нее нет на это времени, у нее снова звонит телефон.

– Детектив-констебль Клементс.

– Это Паула Кук. Я сестра первой жены Марка Флетчера.

– Здравствуйте.

– У моего племянника была ваша визитка.

Клементс дала визитку обоим мальчикам, но она угадывает: – Оли?

– Да. Послушайте, я не знаю, какое это может иметь значение. Но я подумала, что нужно все равно об этом упомянуть. – Ее голос громкий, но подрагивает – противоречие. Она говорит с почти агрессивным нажимом, но все же эта настойчивость явно вызвана тревогой и опасениями.

– Слушаю.

– Вы знаете, что мы с Марком близки. Он хороший человек. Отличный отец.

– Ладно. – Клементс любопытно, к чему она ведет. Похоже на предложение, ведущее прямиком к «но».

– И вы знаете, я не очень тесно общаюсь с Ли, или Кэй, или как там ее зовут.

– Точно.