Невдалеке, в стороне от строительства виднелся поселок египтян, а чуть поодаль над равниной возвышалась величественная статуя сфинкса, еще не полуразрушенная дождями и ветрами. Поселок состоял из невысоких, одноэтажных построек, довольно простых по конструкции. Крыши зданий были покрыты камышом. В некоторых зданиях входные двери были деревянными, довольно грубо собранными из необструганных сучковатых веток местных деревьев, связанных между собой веревками. Но в большинстве построек дверей и вовсе не было. Вместо них входы были занавешены кусками ткани. Окон в постройках и вовсе не было. Вокруг сооружений не было ни дворов, ни участков с растительностью. Дома примыкали друг к другу боковыми стенами, воздвигнутыми, кое-где из камней, кое-где из глины, смешанной с отжившими стеблями тростника. По улицам поселка то тут, то там сновали женщины в белых накидках, с мешками в руках или кувшинами на плечах. Перед домами в пыли занимались своими бесконечными детскими делами многочисленные малыши. Во всём сквозил минимализм. Не было ничего лишнего, никаких атрибутов мало-мальски комфортного, зажиточного существования.

Зато достроенная пирамида блистала своей величественностью. Действительно, в ней должен был лежать или уже лежал некто рангом никак не ниже бога. Она наводила на подходивших к ее подножию людей, с одной стороны, страх и трепет, а с другой — чувство восхищения такой сказочной, нереальной красотой.

Изображение древнего Египта постепенно погасло, и в помещении вновь засветился ненавязчивый, не раздражающий зрение зеленоватый свет.

— Да, здорово, — высказал мнение Сергей Алексеевич. — Всем нам представлялось, как строились пирамиды, но вряд ли кто предполагал, что это происходило именно так, как только что увидели.

— Какой колоссальный труд! — восхитилась Наташа. — Но только зачем это. Неужели настолько сильны были религиозные предрассудки египтян?

— Мировоззрение этого народа создавалось веками, — в следующее мгновение ответил Лэймос Крэст, — по кирпичику, как и сами пирамиды. Фараоны довели уровень своей власти до абсолютизма. Они приравняли себя к богам и культивировали такое отношение к себе на протяжении веков, если не тысячелетий. А народ Египта в то время был абсолютно непросвещен, неграмотен, беззащитен перед системой, выстроенной властью. Любое природное явление выдавалось фараонами за божественное деяние, в котором принимал участие и он сам. Возьмите хотя бы сезонные разливы Нила. Простые жители Египта искренне верили, что водами реки управляет их подобный богам фараон. Он может наградить их за послушание и трудолюбие, обеспечив хорошим урожаем, но может и наказать, если они будут недовольны его деятельностью и станут роптать. Египтяне считали, что их богоподобному властителю вполне по силам устроить засуху и оставить их без хлеба. Отсюда этот культ почитания, доведенный по нашим сегодняшним меркам до абсурда.

— Скажите, Лэймос, — перебил айголианца Евгений Макаров, — а почему мы увидели не пустыню, а цветущие зеленые поля вокруг пирамид? Насколько мне известно, сейчас там один песок вокруг.

— Да, действительно, в те времена природа Африки, и в частности Египта была несколько другой. На месте современной Сахары была саванна с достаточно разнообразной растительностью, с редкими, но не единичными деревьями. Там обитали животные, которые впоследствии сместились на юг, к экватору, в более пригодные для жизни районы. В те века как раз и началась смена климата, приведшая к тем результатам, которые нам известны на сегодняшний день. Глобальная смена климата, в конечном итоге, и стала одной из главных причин угасания великой древнеегипетской цивилизации, на смену которой пришла древнегреческая, а в дальнейшем и древнеримская.

Макаров удовлетворенно кивнул и задал еще один вопрос:

— Я хочу уточнить немного. Почему построенная пирамида такая белая и блестящая?

— Пирамиды и были изначально отделаны белоснежным камнем, который сверкал на солнце, словно кварц. Ветра и дожди в течение тысячелетий сделали то, что вы и привыкли наблюдать в настоящее время.

— А у вас много таких записей, Лэймос? — обратился к айголианцу Андрей Чернеев.

— Много не много, но кое-что есть, — удовлетворенно ответил пришелец. — Основные события в истории человечества, начиная практически с ее зарождения, я старался фиксировать. Хотя, признаюсь честно, за всем уследить мне не удавалось. Большую часть времени я занимался модернизацией звездолета, чтобы существенно увеличить его вместимость и повысить уровень комфорта для будущих пассажиров. Мне пришлось почти вдвое увеличить размеры корабля, создав дополнительные модули, которые были пристыкованы к существующему корпусу. Представьте: всё это нужно было спроектировать, добыть на Марсе или Луне необходимый металл для производства. Затем нужно было отлить компоновочные детали, обработать их, подогнать друг к другу и затем доставить на земную орбиту, где и смонтировать с основным корпусом «Айголь». Я уже не говорю о небольших деталях, которых в общей сложности пришлось изготовить более пятисот тысяч различного назначения.

Лэймос на секунду замолчал и затем продолжил:

— Так вот, я немного отвлекся. Да, существуют записи из истории человеческой цивилизации. У меня в памяти хранятся документальные кадры с Александром Македонским и с его отцом Филиппом, с римскими императорами Юлием Цезарем, Октавианом Августом, с Нероном и с Калигулой. Есть записи египетской царицы Клеопатры и Марка Аврелия. Много чего есть. Наконец, существуют кадры, где запечатлен Александр Невский, Иван Четвертый Грозный, Кутузов и Наполеон Бонапарт. Но на то, чтобы всё это посмотреть, понадобятся месяцы, а, то и годы. Это можно будет сделать только во время полета к Тэлле, если он, конечно, состоится.

— А вы сомневаетесь в этом? — спросил айголианца Савельев.

— Не сомневаюсь, мне нельзя сомневаться, иначе всё пойдет прахом. Но какое-то предчувствие существует. Время покажет, с чем это связано. А пока советую всем хорошо выспаться. Завтра у нас будет непростой, хлопотный день.