– Того самого, который тебя горшком приголубил? – уточнил Астор.
– Хорошо приголубливает тот, кто приголубливает последним! – горделиво повел тощими плечами чернокнижник. – Осталось найти нужное заклинание, залезть в сознание негодяя Зоргана и вскипятить ему мозги! – Он осторожно наклонил склянку над котлом, дождался, пока одна из двух хранимых в ней капель крови Зоргана скатилась в кипящее зелье, и забормотал заклинание…
«Кажется, скоро моей полусеместровой нахалке придется несладко, – размышлял Астор, наблюдая за манипуляциями чернокнижника. – Интересно, справится ли она с Гедроном? Возможно – да, но вероятнее всего – нет. Помочь ей? – Он иронично хмыкнул. – Пожалуй, не стоит. Гораздо интереснее со стороны понаблюдать за грядущим поединком между мстительным чернокнижником и самоуверенной девицей. А если она и в самом деле победит, то… То вот тогда и стоит оказать княжне реальную помощь: вытащить ее из затянувшейся передряги, пусть даже насильно вытащить, и отправить домой! А если и на сей раз не получится ее вразумить, то хотя бы помочь ей управиться с гидрами!»
Дорога, ведущая к реке Забвения, оказалась засыпана снегом так же, как деревня и окрестные леса. Над странными местными землями по-прежнему висели недобрые сумерки. Солнце не поднималось над горизонтом, а по сугробам скользили знобкие синие тени, какие увидишь только на рассвете. И рассвет плыл над лесом. Плыл, но никак не мог превратиться в день…
Внезапно Зорган, размеренно шагающий чуть позади Лиззи и замыкающий отряд, остановился и со стоном схватился за голову.
– Что с тобой? – испугалась волшебница, роняя сумку в снег и подскакивая к эмпиру.
– Больно! – почти рыдал виконт, падая на колени. – Такое ощущение, будто кто-то чужой лезет ко мне в голову, пытаясь вскрыть черепную коробку и прочитать мои мысли!
Лиззи судорожно прикусила губу, не зная, что предпринять, как помочь Зоргану. Итак, подозрения Рогнеды подтвердились! Магичка ни на миг не сомневалась в том, что это униженный ими колдун пришел в себя, собрался с силами и нашел возможность отомстить!
Глава 6
Ужасные ощущения! Зоргану казалось, будто неведомый чужак вторгся в его разум и принялся беззастенчиво изучать не принадлежащие ему воспоминания. Неизвестный колдун словно искал что-то важное, но при этом не знал, где это «что-то» спрятано. Виконту представилось, будто его память – огромная толстая книга с цветными гравюрами и подписями к каждому изображению. И к этой книге получил доступ какой-то незнакомец. Вот он берет увесистый томик чужих впечатлений, взвешивает его на ладони, удовлетворенно кривит губы, а затем открывает на первой попавшейся странице, быстро прочитывает подпись к одному из рисунков, переворачивает несколько листов, бегло читает следующий комментарий, рассматривает недолго гравюру… А затем поспешно перелистывает книгу, уже не всматриваясь и не вчитываясь, просто разыскивая определенную тему.
Ошеломленный присутствием чужака, эмпир сжал ладонями виски. Словно это могло как-то помочь! Безжалостный незнакомец по-прежнему ловко делал свое дело. Зорган почти физически ощущал его бесцеремонные прикосновения к самым потаенным глубинам своего сознания. Эмпиру даже померещилось, будто его самого уже не существует. Лихорадочные, нервные поиски приносили телесную и нестерпимую душевную боль. Казалось, будто его лишают самого главного – возможности самостоятельно думать, возможности
«Черный колдун – на метле летун! Мыслесос, мыслежор, ты чужого счастья вор!» – Это пели, приплясывая и корча гримасы, дети в Эйсене. Мальчишки и девчонки заключили беспомощно ревущего Зоргана в круг и теперь дразнили с несказанным упоением. Лет до шести Зорган никогда не мог за себя постоять – ибо рос слабым, болезненным и тщедушным. А тут еще угораздило его прийти искупаться на реку, когда на берегу играла местная ребятня – дети городских бедняков. Конечно, едва нескладный мальчишка со смуглым лицом и крючковатым носом увидел такое количество детворы, как сразу же бесславно пустился наутек. Но для загорелых сорванцов было делом чести нагнать тихоходного и неловкого малыша-колдунка. Вот и нагнали, окружили и принялись выкрикивать обзывалки. А затравленный пятилетний Зорган стоял в кругу кричащих подростков и рыдал…
Между тем взрослый Зорган, охваченный сумятицей самых разных воспоминаний, точно так же стоял сейчас среди метели, бессильно опустив руки и уронив в сугроб сумку с пожитками… В полной мере ментальные способности развиваются у эмпиров лишь в подростковом возрасте, поэтому в детстве они почти ничем не отличаются от обычных детей. И вот теперь он, взрослый мужчина, вновь ощутил себя беспомощным ребенком, ибо тот, кто сейчас пытался овладеть сознанием Зоргана, обладал невероятной силой, во много раз превосходящей возможности виконта…
Я шла самой первой и поэтому не увидела и даже не услышала (очень уж завывал ветер), а скорее почувствовала, что идущие следом за мной друзья остановились. Я обернулась, но в снежной мешанине трудно было что-либо разобрать. Зло плюнув, я устремилась обратно… За сугробом, посреди заметенного снегом поля, словно пригвожденный к месту, застыл Зорган. Я раздраженно махнула ему рукой – мол, чего замер, пошли. Однако эмпир не сдвинулася ни на шаг. Тогда я почувствовала недоброе и, бормоча проклятия, поспешила к виконту.
– Чего встал? Пойдем! – прокричала я сквозь завывание ветра.
Ни один мускул не дрогнул на лице эмпира. Темные глаза Зоргана безучастно смотрели в пустоту. На губах и щеках таяли снежинки.
– Зорган! – Я сильно встряхнула любимого за плечо. – Хватит считать ворон! Да что такое с тобой приключилось?..
– Это месть униженного нами колдуна! – испуганно подсказала Лиззи. – Зорган – эмпир, а значит, его сознание наиболее восприимчиво к ментальным атакам. До сегодняшнего дня он еще никогда не воевал с телепатом, превосходящим его по силе, вот и расслабился. К тому же, точно так же как и любую другую магию, остров ощутимо блокировал его способности…
Я громко выругалась. Да, в Эйсене я уже не раз видела такие стеклянные глаза у некоторых прохожих, ставших жертвами местных эмпиров. Полагаю, Зоргану и самому доводилось приводить людей в подобное состояние. Проникнуть в человеческий разум нетрудно, а умеючи можно это сделать так, что жертва вообще не поймет произошедшего. Однако сейчас, судя по перекошенному от боли лицу Зоргана, чернокнижник выворачивал наизнанку его воспоминания без всякой щепетильности.
Досадуя, я снова встряхнула эмпира. Может, незнакомый чернокнижник не успел забраться глубоко? Увы, Зорган по-прежнему не приходил в себя, никого не видел и ничего не замечал.