– Зорган, закрой двери, – отозвался эхом уже едва слышный голос Рогнеды.

Виконт в панике обернулся, захлопнул высокие створки и навалился на них всем телом. Двери, тяжко сотрясаясь, били его в спину. Несколько щупальцев со змеиным шелестом успели проскользнуть снизу, а те, что потоньше, тянулись к жертве через замочную скважину. Чужак по-прежнему пытался завладеть сознанием эмпира.

Долго удерживать чудовище виконт не мог и снова кинулся наутек, ища спасения в следующей зале. Створки за спиной Зоргана хлестнули стены, и хищный чужак устремился по его следу. Беглец захлопнул двери очередной комнаты, с упоением прищемив рвущегося вон гада. Вполне осязаемый крик боли и удивления, явно не принадлежащий эмпиру, эхом разнесся по коридорам. Одно из гибких щупальцев мстительно ухватило жертву за щиколотку и дернуло…

Вот теперь виконт почувствовал боль, но не в теле, а в собственном рассудке, будто кто-то с жадностью рванул из него кусочек воспоминаний. Зорган вскрикнул и свободной ногой придавил живую петлю. Новый вопль изумления разлетелся по залам. Щупальце отпустило вожделенную жертву и стремительно скрылось под дверью. Виконт воспользовался временным отступлением врага – во всю прыть помчался дальше. Но солнечные залы, по которым во весь дух бежал мужчина, стремительно темнели от присутствия чужака, щупальца заполняли пространство и кишели безобразным месивом. Один раз преследователь плотоядно лизнул эмпира между лопатками, но беглец вовремя увернулся и не позволил ловцу захлестнуть себя петлей.

– Убирайся! – всей силой рассудка прокричал Зорган. – Убирайся прочь!

Впереди ждали очередные двери. Закрывать створки было бессмысленно – засовы на них отсутствовали, удерживать не хватало сил. Как быть? Неужто мчаться от погони до скончания веков? И тут на эмпира снизошло прозрение. «Как смеешь ты бежать от врага? – спросил он себя. – И тебе не стыдно? Ведь ты же воин, остановись и сражайся!» – Он понял, что все еще остается хозяином своего разума. А значит…

Торжествуя близкую победу, Зорган захлопнул двери. Но теперь уж не руками, как делал это раньше, а могучим мысленным приказом. Створки с грохотом ударились о дверную притолоку, и широкий засов, появившийся неведомо откуда, задвинулся сам собой. Виконт услышал, как скребутся с обратной стороны скользкие мысли чужака, и сломя голову бросился в следующую комнату. Душа эмпира преисполнилась ликования. Огромные двери с грохотом закрывались следом за Зорганом, засовы щелкали, словно капканы. Он бежал, каждым нервом ощущая гнев и бессилие отторгнутого им чужака. Наконец мужчина вновь очутился в пустой темной комнате, а еще через несколько секунд окружающая тьма превратилась в черные зрачки напряженно глядящих синих девичьих глаз…

Меня замело снегом – на плечах и голове уже выросли небольшие сугробы, но я не чувствовала холода, ибо впивалась взглядом в лицо любимого, наблюдая за его внутренней борьбой. Наконец взор Зоргана обрел осмысленность, он вздрогнул, расслабился и тяжело повис у меня на плечах, всхлипывая от облегчения. Онемевшими от холода руками я неловко похлопала эмпира по спине, но отдыхать не позволила – снова встряхнула.

– Хватит. До каких воспоминаний он добрался? Не узнал ли о тебе чего-то важного, не обрел ли власти над тобой? – Я требовательно тормошила виконта за плечо.

Он закрыл глаза и отрицательно покачал головой.

– Нет, увяз в детстве…

– Ты молодец, – скупо похвалила я, устало наклонилась и подхватила с земли брошенную сумку. – Идем, время не ждет. – И я неуверенной походкой зашагала вперед.

Зорган отер со щек застывающие на морозе слезы, накинул капюшон и устремился следом.

И все же, как ни старались путники идти быстрее, за четверть часа они едва смогли преодолеть несколько сотен метров. Вьюга разыгралась нешуточная, противиться ветру и снегу становилось все сложнее…