Уолт смотрел на нее, наморщив лоб.

– Такая у меня причуда. Я подмечаю привычки других насчет кофе. В субботу я видела две пустые ячейки от сливок на буфете в твоем номере. Сахар остался нетронутым.

Уолт медленно кивнул:

– Жутковато, но мне нравится.

Подошла официантка, и они заказали завтрак.

– Улицы заполняются, – сказал Уолт, глядя на людей, которые шли мимо уличного кафе, и проезжающий транспорт.

– Знаю. Даже как-то грустно. Последние пару дней было ощущение, как будто город принадлежит только нам двоим. А теперь все возвращаются мешаться.

– Мы многого достигли. И теперь, когда выходные закончились, надо выяснить, куда двигаться дальше. Это твой проект, Эйвери. Я только согласился предоставить доступ к материалам дела. Но мы нашли несколько серьезных несостыковок в расследовании, и теперь я чувствую себя обязанным сделать больше. Я хочу связаться с некоторыми людьми и обсудить наши находки. Не уверен, куда это приведет, но официально дело Кэмерона Янга все еще открыто. Какой-нибудь окружной прокурор, или конгрессмен, или сенатор могут заинтересоваться достаточно, чтобы потратить ресурсы на это. Я могу задействовать свои контакты и посмотреть, готов ли кто-нибудь выслушать.

– Это было бы здорово. Я признательна за все, что ты можешь сделать. И Эмма Кайнд будет в восторге. Но несмотря на все, что мы обнаружили в эти выходные, я никак не могу обойти тот факт, что на месте преступления обнаружили кровь Виктории. Не имеет значения, сколько дыр мы найдем в расследовании или сколько потенциальных подозреваемых предложим, ее кровь – препятствие, которое трудно опровергнуть. Попытаемся ли мы вновь открыть дело или я просто сделаю сюжет о нем в «Американских событиях», кровь – это проблема.

Вчера утром я разговаривала с Ливией Катти, расспрашивала про научные основы экспертизы ДНК. Она сказала, что если кровь с места преступления совпала с образцом ДНК, взятым у Виктории изо рта, то это ее кровь. Сто процентов или очень близко к этому. Так что мы можем доказать, что Виктория не порезалась ножом, но это не отменяет того, что кровь на месте преступления принадлежит ей.

– Знаешь, – сказал Уолт, – в выходные я подозревал, но сегодня утром уверен. Мы что-то упускаем, и я, кажется, знаю человека, который может помочь нам это выяснить.

– Кто?

– Давай назовем его старым другом. Я разыскал его, и он согласился встретиться со мной. После завтрака я поеду к нему.

– Насчет крови?

– И пары других вещей. Давай пару дней поизучаем свои зацепки и встретимся на неделе? Посмотрим, что каждый из нас найдет?

– Отлично, – сказала Эйвери.

Ей нужно было немного времени и свободы в следующие пару дней. Вдобавок к ее подозрениям насчет Виктории Форд и к тому, что она только что прочитала про семью Натали Рэтклифф, ей нужно вернуться в Бруклин проверить, достал ли Андре паспорт.

После завтрака она разрешила Уолту проводить себя до отеля. Хотя она не могла определить точно, но что-то в ее ощущениях изменилось. Может, это были медленно заполняющиеся тротуары и ощущение, что возвращающиеся в город массы людей воруют безмятежность, которую она нашла в последние пару дней. Или, может, это была неопределенность по поводу того, как они с Уолтом будут продолжать после того, как закончат совместную работу.

Что бы это ни было, Эйвери ощущала беспокойство после того, как поцеловала Уолта на прощание и вошла в «Лоуэлл». Она шагнула в лифт и нажала кнопку восьмого этажа. Ожидая, пока закроются двери, она видела Уолта на тротуаре снаружи. Он поднял руку и помахал ей, в тот же миг двери сомкнулись и отразили ее отражение. Из низа живота поднялся непонятный страх, странный и незнакомый. Эйвери пробовала списать его на то, что их выходные закончились. Однако спустя час она все еще не могла подавить ощущение, что что-то не так.