Винсент кивнул, взглянув на молчавшего доселе хозяина с уважением.
– Я рад приветствовать друзей господина Барристана в своем скромном заведении, – сказал тот глубоким голосом. – Надеюсь, вам здесь понравится.
– Я уже в этом не сомневаюсь, – тихонько пробормотал Винсент и направился вслед за хозяином в главный зал.
Здесь царил полумрак. Светокристаллы, замаскированные под старинные факелы, горели в половину силы. По стенам было развешано оружие и части старинных доспехов. Но одну стену занимал огромный телекристалл, по которому сейчас шел выпуск новостей с отключенным звуком.
Господин Остагир проводил нас к стоявшему в нише столу и помог мне отодвинуть тяжеленный стул, опередив при этом Барристана.
Затем оказалось, что тут нет меню. Из еды подавалось то, что захотелось приготовить повару. И сегодня это были бараньи ребрышки с зеленью и маринованными овощами. Эль, как оказалось, варился прямо здесь и был представлен всего двумя сортами – «Слезой варвара» и… хм… «Потом варвара». Первый – светлый и мягкий, второй – темный и крепкий. Ну и всегда в наличии имелись ржаные гренки с солью и специями, огромное блюдо которых называлось «Ногти варвара».
– Я почти влюблен в это место, – сообщил Винс, когда Остагир поставил перед нами три большие кружки со «Слезой варвара» и водрузил на стол блюдо с его «Ногтями».
Новости на телекристалле исчезли, а вместо них появилось изображение Кориниума, снятое с высоты птичьего полета. Надпись «Прямая трансляция» проехала по экрану, и Барристан попросил хозяина включить звук. Что тот и сделал, отправившись затем встречать очередных гостей своего заведения. Так что в зале, кроме нас и только прибывшей пожилой пары, было всего семь человек, отдающих должное выделениям варварских желез.
– Мы начинаем прямую трансляцию с места открытия памятника Согласия, – раздался приятный мужской голос. – С вами Мик Фарейн с места событий и Донна Дилион из прямой студии Первого королевского канала. Донна?
На экране изображение Кориниума сменилось студийным павильоном, где молодая ведущая, улыбаясь во все свои белоснежные зубы, радостно ответила:
– Мик, я прекрасно слышу тебя. Как и наши дорогие зрители. Что там происходит, Мик?
Студия исчезла, сменившись подтянутым мужчиной, одетым в строгий камзол. За его спиной множество людей направлялись в сторону Дворцовой площади. Некоторые из них оборачивались и махали в передающий кристалл за спиной ведущего.
– Я стою на подходе к площади перед Кориниумом и своими глазами вижу, как тысячи довольных граждан решили своим личным присутствием показать всем, что никакая смута не сможет втянуть Лиранию в хаос, – бодро произнес он. – Своим примером они демонстрируют саму суть сегодняшнего события – единение и согласие. Отринув мелочные проблемы и житейские неурядицы, они все вместе идут на Дворцовую площадь, с гордостью ощущая себя одним народом, имя которому – лиранийцы. Донна?
Картинка на экране разделилась напополам.
– Мик, мы видим тебя. Как ты собираешься подойти к памятнику?
– Я хороший репортер, Донна, – засмеялся Мик. – К тому же его величество был настолько любезен, что приготовил для журналистов специальное место, откуда будет все прекрасно видно. Донна?
– Я поняла тебя, Мик, – ответила ему девушка из студии. – Мы пока продолжим показывать все в прямом эфире и ждем тебя уже непосредственно на месте событий.
Мик кивнул и исчез с экранов. Видокристалл вновь изменил ракурс и показал Дворцовую площадь.
Прямо в ее центре было свободное место, огороженное невысоким кованым забором и двумя рядами городской стражи. Круг, диаметром почти в две сотни шагов, отчетливо просматривался с высоты. Вот только в нем ничего не было, кроме здоровой груды булыжников.
– Я чего-то не понимаю, – хмыкнула я. – Я думала, что там будет стоять статуя, накрытая тканью. Ну, или памятник… А потом, по знаку Дабарра, ткань снимут, явив всем очередное гениальное творение господина Батистуды. Но там же пусто! Или вот эта груда – и есть уникальный шедевр архитектора?