— Ага! А потом его находчивая подружка помотала меня за волосы, — напоминаю я ей. А то, может, Юлька позабыла нашу ночную переписку, в которой я во всех подробностях рассказала ей о завершении того вечера.

— Нет, я про другого. Он стоял недалеко от нас и безотрывно смотрел на тебя…

— Плевать! — отрезаю я.

Наверняка и у того найдется какая-нибудь преданная фанатичка, готовая из-за козла ввязаться в любые неприятности.

— Ну как знаешь, — пожимает плечами подруга.

Ей не понять меня. Но я рада, что Юлька не навязывает мне свое мировоззрение. А я не учу ее жизни в ответ. Да и разве кто-либо из нас вправе вразумлять другого?

К тому времени, когда мы подъезжаем к нужной нам остановке, в салоне маршрутки практически никого не остается. Я перепрыгиваю на место возле двери и, вцепившись в поручень, всматриваюсь в лица прогуливающихся по центральной улице парочек. Сколько их: десятки, сотни, а, может, тысячи? И неужели все они смотрят на мир как-то по-другому?

Оказавшись на улице, я продолжаю изучать встречных прохожих, но только укрепляюсь в своей теории.

Если девушка и выглядит счастливо, то ее счастье слишком ослепляющее, оно затмевает ей глаза — ну разве может такая точеная Барби с идеального цвета кожей по собственной воле влюбиться в прыщавого недомерка с оттопыренной губой? Или, наоборот, невзрачная послушница заглядывает в рот своему спутнику и боится произнести и слово, чтобы не дай бог не отправиться на скамейку запасных. Или она уже на ней находится?

В остальных случаях — доминантой в парочке оказывается парень, который явно не церемонится и не считается с мнением девушки. Молодые люди спорят, ругаются, психуют и стремятся ужалить друг друга, как можно больнее. И это на людях! А что тогда они делают наедине?

И вот на это все подписываются добровольно?

Не-е-ет! Я пока еще не сошла с ума, чтобы собственноручно поставить на себе крест.

Я кидаю быстрый взгляд на Юльку, но та снова рушит мои умозаключения.

— Олег! — взвизгивает она, увидев своего благоверного, стоящего недалеко от входа в клуб, и кидается в его раскрытые объятия.

Этот шкаф поднимает Юльку высоко-высоко, чуть ли до небес, и кружит так сильно, что подруге приходится придерживать юбку. Она хохочет, визжит, невнятно просит опустить ее на землю. Олег слышит и мгновенно покоряется. А потом они фривольно целуются, не стесняясь остальных.

Я морщусь. Неужели парни тоже могут впадать в блаженное отупение? Или просто у истинных самцов слишком хитро продуманный план?

— Я внутрь, — дернув за рукав, оповещаю я Юльку и, стараясь не засматриваться на сладострастный поцелуй этой скоропалительной парочки, миную фейсконтроль, ненадолго задерживаюсь в холле возле зеркала и уже через пару минут окунаюсь с головой в энергичный импульс клубной музыки.

Сегодня я не собираюсь реагировать ни на какие телодвижение из вне, я не хочу обращать внимание на то, что происходит вокруг. Моими партнерами в танцах на эту ночь будут ритмичные треки, сменяющие один другого в режиме нон-стоп, и только!

Эй, придурок! Отвали, я не знакомлюсь!

Я безжалостно отшиваю всех, кто посягнул на мою территорию. А когда оказываюсь одна, вновь закрываю глаза и растворяюсь в толпе под биение пульса очередной композиции.