Я прикрываю глаза на мгновение и с тяжестью выдыхаю:

— Не знаю, как ты, а я уже схожу с ума без тебя, Джонни.

— Эй! Хватит разводить меня нагляцким образом! — хохочет она. — Актеришка ты никудышный! Скажи еще, что вывел на прогулку целый детсад…

Я бросаю взгляд на часы и измаянного бездельем Степку, безмолвно киваю ему, чтобы шел следом за мной, и, сняв с полки его микроскопические кроссовки, по-доброму усмехаюсь в ответ:

— Пока еще нет. Но ты угадала, мы как раз собираемся в парк. Качели, карусели, сладкая вата… — И коротко взглянув на мелкого, пыхтя, расправляющегося с обувью, слегка понижаю голос: — Правда, не такая сладкая, как ты.

— Не думай, что я куплюсь на этот ванильный развод! — смеется рыжая бестия. — В парк собираетесь, говоришь? Ну, хорошо. Я как раз тут, недалеко, у Олега.

— Та-ак. Я не понял, — меня будто простреливает. — И что за Олег?

Чертовка изводит меня:

— Племянник!

— Какой, твою мать, племянник? — хохотнув, прикрываю я глупую ревностью. — Давай, рассказывай! — А потом смещаю акцент на другое и до меня вдруг доходит… — Джонни! Плутовка, — расплываюсь в улыбке я, — то есть ты в городе?

Наклоняюсь, чтобы помочь с кроссовками Степке, а сам еле сдерживаю в себе рвущуюся наружу радость.

— Да! — показушно ворчит она. — Хотела сделать тебе сюрприз, но ты умеешь обламывать.

— А-а, — смеясь, тараню плечом пацана и предлагаю ему, уже обутому, забраться мне на спину. — Так это в корень меняет проблему! Давай встретимся в парке!

— Думаешь, я желаю увидеть тебя с твоей, — лукаво мурлычет она, — племянницей?

Тогда я отстраняю от уха телефон, одной рукой подсаживаю мелкого повыше и прошу его сказать погромче кое-что важное. Но тот морщит лоб и тупит в силу своего возраста.

— Сто?… Сто?… — обнимая меня за шею, вроде бы даже стесняется. — Ты кутял? Мне казать, ты кутял? — И немного подумав, оглушительно добавляет: — Я тозе по тебе кутял, Атон!