— Карын его?

— Никто не знает, но все думают, что он.

— Странные вы, – пожала плечами Женька, решительно направляясь к шатру Аасора. – Он убивает детей, убивает отца. А вы клянетесь ему в верности.

— Сильных хан – многие победы.

— Ох как много сил нужно, чтобы перерезать горло ребенку или убить спящего! Что же твой Карын не вызвал отца на бой? Что же не сражался с Баяром, а решил его отравить? Ах, ну да. Еще можно воевать с женщинами! Выгнать свою жену и украсть вдову брата…

Ее охранник ничего на это не сказал, но разве Женьке нужен был ответ? Она прекрасно знала уже, что мужчины – сплетники и болтуны ничуть не меньшие, чем женщины. Хорошо бы этот… как его… Ургай, вот, поговорил со своими друзьями потом. И обсудил вопрос мужественности Карына. И надо найти мать Баяра, если она еще жива, конечно. Пока же Женьке очень нужен был Аасор, имелась у нее пара важных вопросов к нему, как к целителю.

Шаман совершенно не изменился. Такой же маленький, морщинистый и лысый, с хитрыми раскосыми глазами. Дженне он кивнул, ничуть не удивившись, сунул ей в руки вечную ступку с пестом, коротко сообщив:

— Черноцвет и полынь. Погребальные травы.

— Я подожду снаружи, – быстро пробормотал Ургай и выскочил из шатра.

Женька беззвучно рассмеялась.

— Что из этих трав выйдет?

— Мазь для заживления ран. То, что внутрь – яд, снаружи – лекарство.

Женька кивнула, бесцеремонно усаживаясь на подушки и привычно размещая ступку между ног. Она и раньше помогала шаману в его работе.

— Ну что, мой маленький воин, вот ты и вернулась туда, откуда все началось.

— И здесь же все закончится? — с надеждой спросила она.

— Нет. Ну… не скоро. Ты поменялась.

— Да. Я все же женщина гораздо больше, чем думала о себе.

— Я не об этом. Ты больше не ребенок. Ты – взрослая.

— Я? – искренне изумилась Женька, которая себя ребенком никогда и не считала.

— Не так сказал. Ты – птица, вставшая на крыло.