И отошла, оставив оглушенного отца переваривать страшное известие.

— Это правда? — очень тихо спросил ее «охранник». — Баяр мёртв?

— Сулим его отравил, — чуть поколебавшись, ответила Женька, — его люди принесли мне клятву. Ну, быка зарезали и все такое.

— Значит, они придут за тобой. И будут сражаться со своими братьями, отцами и дядьями.

— У тебя кто-то ушёл следом за Баяром? — догадалась Женька. Прикинула возраст и предположила. — Сын?

— Дочь. Гаюна.

— А! Она десятница. Выучилась стрелять из лука и махать саблей. Правда, скорее всего, тебе не придётся в неё стрелять. Ей муж и дети, надеюсь, важнее воинской славы.

— Муж? Дети? — охранник ее выглядел обескураженным.

— Она вышла за Айрата. И взяла в шатёр двух сирот.

— Моя Гаюна?

— Да. Та самая высокая и злая девица с обрезанными косами.

Мужчина помолчал немного и попросил:

— Поклянись, что ты не врешь.

— Клянусь своей жизнью, истинная правда. И про Охтыра, и про Гаюну. А ты скажи, как Карын стал ханом? Где Тавегей?

— Тавегей на небесах с великими предками.

Женька от огорчения едва не сболтнула что-то вроде «Жаль, Баяр будет расстроен». Едва успела прикусить язык.

— А его жена? А Аасор? С ними что? Нурхан-гуай где?

— Нурхан-гуай исчез, Аасор тут, куда денется… — про жену хана он предпочел умолчать.

— Вот как… Так как все же умер Тавегей?

— Убит ножом в живот. Ночью. Во сне.