Последняя дуэль Пушкина

Как известно, Александр Сергеевич Пушкин очень тяготился очередной ссылкой и самовольно покинул Михайловское, решив, что пришла ему пора жениться. А раз так, он стал свататься к разным особам женского пола: и к молоденькой Анне Олениной, и ко многим еще. Но у Олениных в 1828 году он получил отказ: родители не хотели, чтобы их дочь вышла замуж за гуляку праздного, пусть и признанного поэта, который к тому же был под надзором полиции. Отказали ему и в других местах.

Писатель М.И. Веллер констатирует:

«Все, к кому он сватался, все ему и отказали. Вполне приличные невесты. Потому что он был развратник, он был игрок, он был голодранец, он был человек ненадежный, и ценность он имел только как все-таки известный талантливый поэт, <…> и, по отзывам, хороший любовник, хотя очень неверный, и верность там отсутствовала в принципе. Вот, собственно, и все достоинства, а что же еще?..»

В результате Пушкин посватался к бесприданнице Наталье Николаевне Гончаровой.

Он встретил Наталью в декабре 1828 года на балу. В апреле следующего года он попросил ее руки, но и тут не нашел понимания. Еще через год он вторично сделал предложение, и лишь теперь согласие на брак было получено. Ну, а венчание состоялось 18 февраля (2 марта) 1831 года. Оно произошло в московской церкви Большого Вознесения, что до сих пор стоит у Никитских ворот. Говорят, при обмене кольцами кольцо Пушкина упало на пол, а потом у него погасла свеча, а это, как известно, плохие предзнаменования…

Денег у молодых не было, и новоявленный глава семьи стал брать кредиты.

М.И. Веллер в связи с этим уже не просто иронизирует, он недоумевает:

«В советской историографии пропагандировалась та точка зрения, что проклятый царизм убил Пушкина. Ну, в общем, все, что было плохо, сделал проклятый царизм, а хорошее – это как бы вопреки.

Значит, проклятый царизм уплатил за Пушкина все его долги, а долгов было где-то там приблизительно 110–120 тысяч золотых рублей. Это, я затрудняюсь сказать, сколько миллионов долларов в пересчете на сегодняшние деньги. <…>

Если кто помнит несколько позднее происходившие события в романе Льва Толстого «Анна Каренина», так вот Вронский, представитель золотой молодежи империи, аристократ и богач, получал из дому на свою шикарную жизнь 20 000 рублей. Этого хватало и на то, чтобы держать несколько лошадей в конюшне, и на игру, и на пирушки, и на туалеты, и на выезд, и на шикарную квартиру и т. д. Двадцать тысяч – деньги к тому времени несколько помельчали, знаете, лет так примерно 30–40 прошло, а здесь более 100 тысяч было только долгов. В большой мере долгов карточных».

А потом, в 1837 году, имела место роковая дуэль с офицером-кавалергардом Жоржем-Шарлем Дантесом (правильное написание – Georges-Charles d’Anthes).

Этот человек родился в Эльзасе, учился в знаменитой Сен-Сирской военной школе, потом, после свержения Бурбонов во Франции, поступил на прусскую службу, а в 1834 году – на российскую. В светское общество Санкт-Петербурга он был введен голландским послом бароном Луи де Геккереном, с которым, как считается, он познакомился по пути в Россию. В 1836 году барон усыновил Дантеса, бывшего к тому времени поручиком Кавалергардского полка, и это удивительно, ибо мать его умерла в 1832 году, но отец-то был жив. Как бы то ни было, Жорж-Шарль «с благодарностью принял это совершенно необычное предложение», а 15 июня 1836 года последовал высочайший указ о разрешении «поручику барону Дантесу именоваться бароном Геккереном».

Очень часто это упускается из виду, но этот самый Дантес-Геккерен был женат на Екатерине Гончаровой, родной сестре Натальи! Но Пушкин был, как говорят, еще и «возмутительно ревнив», и он почему-то решил, что Дантес увлекся именно его женой.

В связи с этим, весьма интересны воспоминания о последних днях жизни Пушкина, написанные со слов его лицейского друга и секунданта Константина Данзаса А.Н. Амосовым. По его словам, по Санкт-Петербургу вдруг разнеслись слухи, что Дантес ухаживает за женой Александра Сергеевича.

«Слухи эти, – пишет А.Н. Амосов, – долетели и до самого Александра Сергеевича, который перестал принимать Дантеса. Вслед за этим, Пушкин получил несколько анонимных записок на французском языке; все они слово в слово были одинакового содержания, дерзкого, неблагопристойного.

Автором этих записок, по сходству почерка, Пушкин подозревал барона Геккерена-отца, и даже писал об этом графу Бенкендорфу. После смерти Пушкина многие в этом подозревали князя Гагарина; теперь же подозрение это осталось за жившим тогда вместе с ним князем Петром Владимировичем Долгоруковым.

Жорж-Шарль Дантес. Литография с портрета работы неизвестного художника (примерно 1830 год)

Поводом к подозрению князя Гагарина в авторстве безымянных писем послужило то, что они были писаны на бумаге одинакового формата с бумагой князя Гагарина. Но, будучи уже за границей, Гагарин признался, что записки действительно были писаны на его бумаге; но только не им. <…>*