– Ну и что, – не выдержала Баба Яга. – Пророчество сбылось, но как это касается князя? Насколько я помню, там про него не было сказано ни слова.

– Какая разница, – пожал плечами Паук. – Сам факт глобального изменения уже представляет большой интерес для тех, кто способен не просто слышать, но думать и анализировать. Бывают мелкие происшествия, те, которые касаются одного или максимум нескольких игроков. А бывают очень большие, последствия от которых затронут всех без исключения. Сбывшееся пророчество относится к последним. В конце концов, если бы не случай на площади, то разве вы пришли бы сегодня сюда, чтобы встретиться с князем?

Мы молчали, потому что ответить было абсолютно нечего. Совпадением здесь и не пахло, а значит логика игры действительно должна была привести нас к князю. Другой вопрос, зачем? Предугадать логику Чуя я бы не взялся ни за какие коврижки.

– Ну и чего ты тогда здесь расселся?

От неожиданного крика я вздрогнул и посмотрел на Василису с изумлением. Нет, моя давняя знакомая никогда не отличалась высоко светскими манерами, но сейчас она вообще ведёт себя как типичная базарная хабалка.

Судя по всему, подобные мысли посетили не меня одного, потому что Паук внезапно подавился воздухом, а Баба Яга ответила девушке солидный подзатыльник.

– Чего ты дерёшься? – заорала на старуху Василиса. – Какой смысл от его бестолковых рассусоливаний. Надо идти в княжеский терем и там разбираться с происходящим. Если князю можно помочь, то Эридан это сделает! Если нет, то будем думать, как по-другому искать смерть Кощееву.

Рука бабки, уже занесённая для повторного удара, замерла в воздухе, а затем медленно опустилась.

– Девочка, кстати, дело говорит, – решил и я вставить свои пять копеек. – Пойдём к князю, покажешь нам, как ведут себя сломавшиеся правители.

Почему-то мне показалось, что на лице Паука мелькнула тень неудовольствия. Наша компания своим предложением сумела как-то нарушить его планы? Это странно, потому что Василиса права. Паук сам пошёл на контакт и практически подтолкнул нас к этому решению. Может быть, он боится потерять нить управления ситуацией? В любом случае, я его успокаивать не собираюсь. Не маленький, сам, если что, со своими эмоциями разберётся.

Внутреннее убранство терема, если честно, меня не поразило. Подсознательно, я ожидал чего-то большего. Понятное дело, что игра не изображает средневековье, поэтому рассчитывать на огромные гобелены в позолоченных рамах глупо, но здесь было как-то совсем всё простенько. Ощущение, что мы попали просто на выставку древнерусского зодчества.

Просторно, чистенько и всё. А вот комната с княжеским троном оказалась огромной. В памяти даже откуда-то всплыло слово палата, по-моему именно так в старых домах назывались самые большие помещения.

Странное дело. Терем не был пустым. Мы видели людей, пока поднимались по резным деревянным ступеням, встретили пару компьютерных персонажей на первом этаже. Несколько игроков, судя по всему членов дружины Паука проводили нас мрачными взглядами, да и возле дверей княжеской залы стоял караул из двух витязей. А вот переступили порог палаты и сразу же навалилось такое чувство, как будто мы где-то в параллельном мире.

Звенящая, противная тишина. В ней вязли любые звуки, так же как и лучи света, проникая через полутёмные окна, моментально становились грязноватыми белыми пятнами, которые не столько освещали помещение, сколько просто служили маяками в полумраке.

Финист Ясный Сокол сидел в дальнем от входа углу на огромном деревянном кресле. Можно было бы, наверное, назвать его и троном, но вот эта всеобщая серость буквально убивала всякую официальность и величественность происходящего.

Сгорбленный в три погибели мужик со спутанными волосами не мог быть тем, кого молва прозвала Ясным Соколом. Тут уж куда уместнее прозвище Старый Ворон…

– Да уж, потрепало то князя, – во весь голос прокомментировала Василиса. – А это точно он?

– А кто же ещё? – удивился Паук.

– Ну я не знаю, – пожала плечами девушка. – Может быть подменили его.

В этот момент, сидящий в углу зала человек завозился в своём кресле, а потом ни с того ни с сего принялся петь. В заунывном стоне угадывался какой-то знакомый мотив, но вокальные данные исполнителя были настолько ужасны, что я никак не мог вспомнить, откуда я знаю эту мелодию.