– Ярослав Мудрый?! Странно, что не Иван Грозный, – хохотнул Тимофей.

– Между прочим, его реально так зовут, – раздался голос тёти Юлии Кот.

– Простите, что вмешиваюсь, – продолжала она. – Но этого человека действительно зовут Ярослав Мудрый.

Тимофей кивнул и отвернулся.

– Ну смешно же. Ярослав Мудрый, – шепнул он Камиле. – А папа у него кто? Владимир Красное Солнышко?!

– Кстати, у меня есть знакомая, Василиса Мудрая, – заметила Камила. – А ещё я знаю парня по имени Игорь Бальястерас.

– Кто-кто? Бальястерас?! – присвистнул Тимофей.

– Ага. У него папа – испанец. Влюбился в русскую девушку и остался тут. Всё бывает.

Между тем концерт начался.

– В первом отделении мы сыграем песни из ранних альбомов! – объявила Юлия. – Давно мы их не играли. Пришло время стряхнуть пыль со старых пластинок.

Группа заиграла. Тимофею давно не приходилось слышать такой глубокой, сложной и оригинальной музыки. Чего тут только не было! Сложные ритмические конструкции, в которых ритм и мелодия постоянно менялись прямо по ходу песни. Смелые и неожиданные сбивки на ударных. Густые, насыщенные басовые соло.

Барабанщик Карим творил за своей установкой настоящие чудеса, он умудрялся использовать все элементы своей гигантской установки из нескольких десятков барабанов и тарелок. Бас-гитарист Эдмон извлекал из четырёх толстых струн такие сложные гармонии, что позавидовали бы многие гитаристы.

Но главным украшением этого музыкального пиршества были две гитары, Юлии и Ярослава. Их экспрессивные риффы то сплетались в единый тугой комок, то звучали как будто в диссонанс, но даже в этом диссонансе было что-то мистическое, космическое, волшебное. На сцене не было клавишника, но в колонках звучали также пассажи на синтезаторе. Звуки клавишных инструментов органично дополняли гитары, звучали уместно и помогали создавать атмосферу музыкального чуда.

Над всем этим музыкальным калейдоскопом ритмов и гармоний звучал проникновенный, исполненный силы голос Юлии. Она пела о войне и мире, о добре и зле, о жизни и смерти. Тексты песен были сложными, почти без припевов, только одни длинные-длинные куплеты, в которые их автор постаралась вложить все свои мысли и чувства. Стихи были, без сомнения, великолепны. Но ещё круче была работа звукорежиссёра, который умудрился так отстроить все инструменты, что пение Юли и музыки не мешали друг другу, а существовали в гармонии.

– Потрясающе! – выдохнула Камила. – Никогда такого не слышала. Как этот стиль называется?

– Прогрессив-рок. Вроде бы, – неуверенно отозвался Тиофейм. – Но вообще у этого нет названия. Да какая разница? Не это главное.

– Да. Они просто волшебники, – шепнула Камила.

И Тимофей кивнул в ответ. Ничего более прекрасного слышать ему ещё не приходилось. За соседним столиком едва сдерживала слёзы тётя Юлии, а её дядя с гордостью смотрел на племянницу и всё повторял: «Молодец, Юлька, молодец!».

Тимофей и Камила были так очарованы тем, что происходило на сцене, что совсем не смотрели вниз, в зал. А когда Камила бросила мельком взгляд на танцпол, сердце её сжалось от горечи.

Зал опустел.