Глава 13

Голова кружилась и комната вместе с ней. Эйслинг не плакала, не ходила из угла в угол, ее трясло, а внутри все переворачивалось снова и снова.

Но даже сейчас, в таком состоянии, после того как она увидела отца и во всеуслышание сказала, что принцессы нет, имя Эйслинг она оставила себе. Потому что его придумала мама. Не королева, а любимая мама. Просто Дайра нарек им другую девочку, которая родилась спустя полгода после первой. Этого уже никто не помнит, об этом никто не расскажет. А внизу в зале все сразу посчитали ее обманщицей, которая присвоила чужое имя. И Варна, и Ярвин…

Очень больно, когда сам напортачил и не можешь ничего исправить.

Спустя какое-то время она перестала дрожать, но осталась напряженно сидеть на мягкой кровати. Эйслинг не могла вспомнить, когда их худая перина, на которой они спали с Варной, исчезла. Когда здесь появился мягкий матрас? А когда решетка у камина стала такой высокой, что через нее больше не перелетают искры?

Наверное, это изменилось, когда комната стала принадлежать им с Ярвином. Хотя они здесь спали всего-то… Кажется, вообще не спали.

За дверью послышались неторопливые шаги, и Эйслинг вскочила на ноги. Уж точно это не стражники решили размяться. Мягкая поступь неизвестного стала чуть громче и оборвалась у двери.

Там заговорили, и дыхание сбилось. Звучал уже привычный язык с раскатистым «р-р-р» и еще более привычный низкий голос.

Сердце застучало с отчаянной силой. «Ну же, заходи… Пожалуйста, заходи», – звучало в голове, словно молитва.

И Ярвин открыл дверь. Он остановился в темном проеме и несколько мгновений просто смотрел на Эйслинг. В свете двух свечей и масляной лампы его лицо почти терялось в темноте.

«Моя сестра умерла не из-за меня», – хотелось сказать, но слова застряли в горле. Ей никогда не было так больно и страшно одновременно. При виде Ярвина ее глупое сердце ухнуло вниз, а на глаза набежали слезы. Она была уверена, что ее уже осудили.

Ведь могло же все сложиться по-другому. Счастливо. Почему-то сейчас казалось, что с этим варваром получилось бы именно так.

– Так как тебя зовут? – спросил он и закрыл дверь.

Вопрос прозвучал устало, и эта человеческая эмоция вернула Эйслинг на землю. Теперь Ярвин не казался неприступной скалой, возвышавшейся в дверях. Эмоции в его голосе не пугали, а, наоборот, придали сил. Осталось вытереть мокрые глаза, чтобы не выглядеть совсем жалко.

– Элли. Имя выбирал отец.

– Похоже, у него буква «э» в любимцах. Слышал, он своего коня зовет Эруном.

– Мою маму звали Элизой… Возможно, в этом все дело, – как-то невпопад сказала она.