Но Эйслинг уже не могла остановиться.

– Все быстро забывается, когда живешь нормально. Понимаю. И говорю об этом, только чтобы ты осознал – твои люди не так уж плохо жили. А если ты перестилал крышу чаще, чем требовалось, то сам виноват. Потому что остался у дракона на пути.

– Думаешь, мы так хорошо жили и поэтому нам не нужно золото? Что, все отдашь своему Корну? – разозлился Рон.

– Золота нет, Рон. А если бы даже было, оно принадлежало бы тому, кто победил дракона, как и земля здесь.

– А почему мы тебе должны верить? – спросила из-за спины Рона женщина.

– Да! Есть золото или нет, с эти мы сами разберемся. И поговорим со всеми, будь уверена. Спросим, что они думают, – с неожиданной злостью проговорил второй мужчина. – Нечего разъезжать тут с варварами и рассказывать, что хорошего ты сделала. Может, если бы ты сидела больше в замке, дракон перестал бы жечь и наши крыши. Ехала бы ты, принцесса Эйслинг, отсюда.

Он и Рон одновременно шагнули вперед, а Эйслинг вздрогнула. Внутри ее трясло от несправедливости и тупоголовости этих мужчин. Но она старалась смотреть на них спокойно.

Давно надо было понять, что в этой деревне нет ни одного человека с головой на плечах. Как можно жить под огнем и не сойти с ума? Дракон поутру летел именно в эту сторону и здесь прочищал горло, но люди даже не думали бежать.

Рон сделал еще шаг, но его тут же с размаху ударил варвар. Гундриг, до этого стоявший позади, двигался очень быстро. Два взмаха – и Рон упал навзничь, один выпад – и второй мужчина прижимал к себе порезанную руку. У варвара не было меча, только короткий кинжал, но все поняли серьезность намерений.

– Хватит болтать, – сказал Гундриг. Его лицо страшно перекосилось, и в нем не осталось ничего от добродушного и сонного варвара. – Захотите еще поговорить, приходите в замок.

Неожиданно в его словах прорезались рычащие звуки. До этого Эйслинг даже не замечала акцента, варвар чисто произносил все слова. А теперь в нем все говорило о том, кто он. Оскал, акцент и даже кинжал в руке.

Они уезжали в молчании, позади люди быстро скрылись в домах, и даже Рон спрятался.

В гору лошади плелись, а временами останавливались, что было весьма кстати – в замке предстоял сложный разговор. Лучше не спешить.

Гундриг протянул флягу, и Эйслинг не задумываясь выпила. Ее трясло, хотя она в жизни сталкивалась и с более опасными вещами. Но люди ее по-прежнему пугали куда больше дракона. Сладковатый вкус браги вдруг показался очень приятным и успокаивающим.

Сегодня был день глупостей. Она зачем-то убежала, а потом еще завернула в деревню. Это казалось верхом бессмысленности: заехать и ждать, когда люди тебя позорно выгонят или даже изобьют. Ясно же, что здесь ни с кем не поговорить.

– Кто такой Корн? – вдруг спросил Гундриг. – Твой мужчина?

Эйслинг подавилась очередным глотком и вернула брагу.

– Капитан стражи Хилбора. Он оставался на посту, несмотря на дракона, и спасал всех, кого мог. Когда-то его брат погиб из-за дракона, и Корн считал своим долгом помочь другим. И он не мой мужчина. – Эйслинг удивилась бы, если бы такой правильный и разменявший пятый десяток человек заинтересовался худой девочкой. – Его назначил король, но с жалованьем часто были перебои. Деньги воровали по дороге, или они вовсе не высылались, но он оставался. И служил здесь еще до меня.

– Когда мы ехали, не видели стражи.

– Они предпочитают не вступать в бой без причины, – сказала Эйслинг.