– Смотрелось недурно, – не стал спорить его милость, – однако же скакали вы по ровной дороге и недолго.

– Вот как, – я приблизилась к нему, – стало быть, вы настаиваете на вашем утверждении?

– Стало быть, настаиваю, – с достоинством кивнул Гард. – А вы имеете что возразить, ваша милость?

– Еще как имею, ваша милость, – с не меньшим достоинством ответила я. – И не только имею, но и желаю привести веские доказательства на деле.

Вокруг нас собирались придворные, заинтересованные спором. Кто-то не подходил близко, но явно прислушивался. Герцогиня Аританская наблюдала за нами, но не вмешивалась, как и мой дядя, заведомо одобривший мою затею, о чем уже должен был сообщить и ее светлости. Поэтому никто не одергивал меня и не говорил, что я затеваю неприличный и опасный спор. Более того! Я желала много больше, чем спорить.

– Каким же образом, ваша милость? – барон изломил бровь, и я торжествующе провозгласила:

– Скачки! Сию же минуту! Здесь и сейчас я желаю состязаться с вами и показать, насколько неверны ваши представления о женщинах как о всадниках. Из снисхождения к вам я выбираю мужскую посадку. Опасаюсь, что, обойдя вас в женском седле, я оскорблю вас. А делать этого мне вовсе не хочется.

– Отчего же? – полюбопытствовал барон.

– Я вас уважаю, господин барон, – улыбнулась я, и он склонил голову:

– Благодарю покорно, ваша милость.

И я обернулась к тем, кто слушал нас и объявила:

– Дамы и господа! Прошу вас быть свидетелями нашего спора и объявить победителя, когда мы закончим скачки.

– Обставьте этого надутого наглеца, Шанриз, – скомандовала герцогиня. – Я и мои дамы душой с вами, дитя мое. Кто-то со мной не согласен? Если таковые найдутся, то я готова спорить с вами на сто виландов, что ее милость утрет нос зарвавшемуся господину барону.

– Уж простите, ваша милость, но никак невозможно, – послышался голос королевского казначея.

– Да это же попросту неприлично, – фыркнула одна из дам старшего возраста. – Разве же дело тягаться с мужчиной, да еще и верхом. Будто какой кавалерист.

– Вот уж позвольте не согласиться…

Мы с бароном обменялись веселыми взглядами и отправились к лошадям. И если его конь был готов к скачкам, то моего Аметиста еще предстояло переседлать.

– Рискуете, ваша милость, – негромко произнес грум герцогини. – Аферист может задурить, уж простите за дерзость. Возьмите мою Стрелу, вот уж кто вас точно не подведет. Отличная кобылка, резвая. Аферисту доверять нельзя, пока вы с ним не подружитесь.

Словно услышав слова грума, Аметист оскорблено фыркнул, но я решила прислушаться к слуге. Сейчас было не до игр коня с тонкой душой, и опозориться после столь громкого заявления было сравни полному провалу. И я подошла к кобыле грума. Это была каурая лошадка с хвостом и гривой почти белого цвета. Высокая, стоит заметить, молодая и сильная. Стрела мне понравилась, я ей, кажется, тоже. И пока я знакомилась с ней, грум нашептывал мне, подсказывая и наставляя. Я кивала, внимательно слушая его, а затем подняла взгляд на Гарда, который уже сидел на своем жеребце. Оценив его, я снова посмотрела на Стрелу, и грум уверенно шепнул:

– Сдюжит. Недаром Стрела.