Синюю коробку из-под обуви с фотографиями.
Я перебирал их, ища те, на которые не обратил внимания в тот день, когда обнаружил коробку. Фотография за фотографией все более призрачного лица Кертиса Карвера. Я задумался, чувствовал ли он себя таким же беспомощным, как я, когда делал селфи. Был ли он обеспокоен и сломлен той же виной, что и я.
Изображения Кертиса были так похожи, что мне пришлось посмотреть на даты, нацарапанные под ними, чтобы определить, какие из них я еще не видел. 12 июля. Эту я не смотрел. Как и фотографии с 13 и 14 июля.
Последний снимок лежал на дне коробки лицом вниз. Перевернув его, я увидел, что, как и на всех остальных, дата съемки была написана внизу фотографии.
15 июля.
Ровно год назад Кертис Карвер совершил самоубийство.
Мой взгляд переместился с даты на само изображение. Поначалу оно выглядело так же, как и остальные. Но второй взгляд выявил нечто отличное от других фотографий. Что-то глубоко-глубоко неправильное.
В комнате с Карвером стоял кто-то еще.
Темная фигура в дальнем углу кабинета.
Хоть Мэгги и называла ее мисс Медноглазой, я знал ее другое имя.
Индиго Гарсон.
Она выглядела точно, как на портрете. То же фиолетовое платье и эфемерное свечение. Единственным различием между портретом и призраком были глаза.
На них лежали монетки.
И все же было ясно, что она может видеть. На фотографии она смотрела на затылок Кертиса Карвера, будто могла читать его мысли.
Я все еще изучал снимок, когда почувствовал в комнате чье-то присутствие, невидимое, но явно ощутимое.
— Кертис, это ты?
Я не получил ответа.
И все же ощущение присутствия усиливалось, наполняя комнату таким сильным жаром, что я почти задыхался. Внутри этого угрожающего тепла было что-то более тревожное.
Злоба.
Она горела в комнате, как огонь.