— Стало быть, вы считаете этого ребенка садистом.
— Нет, — возразила Бальди. — Я считаю его просто ребенком.
Они прервали разговор, поскольку отец Лука в данный момент собрал вокруг себя своих прихожан, чтобы они все вместе помолились за Эмильяна. Люди встали в круг, склонив головы, взявшись за руки и закрыв глаза.
Тогда Джербер и заметил нечто аномальное.
Пока никто не мог ее видеть, на лице приемной матери Эмильяна — довольно приятной женщины — появилась улыбка. Ни облегчение, ни благодарность не отражались в ней. То была удовлетворенная улыбка, которая исчезла, когда женщина вместе со всеми открыла глаза.
Джербер хотел было указать на это Бальди, но не успел: у него в кармане завибрировал мобильник. На дисплее отобразился уже знакомый психологу номер.
— Доктор Уолкер, я ждал вашего звонка вчера. — Пьетро прикинул, что если во Флоренции почти полдень, то в Аделаиде где-то полдесятого вечера. — Помните, вы обещали послать мне по электронной почте аудиозапись первого сеанса гипноза с Ханной Холл?
— Вы правы, извините меня. — Голос был взволнованный.
— Что случилось? — спросил Джербер, предчувствуя неприятность.
— Мне очень, очень жаль, — заговорила коллега. — Мне очень жаль, что я вас в это втянула…
15
Что она пыталась ему сказать? Чего «очень жаль» Терезе Уолкер? Во что она его «втянула», о чем она говорит? У Джербера возникло ощущение, будто его водят за нос.
Он стремительно выбежал из здания суда и очутился на улице, точно как в первый раз, когда говорил с австралийским психологом по телефону. В этом вселяющем тревогу дежавю ледяной ветер, задувая из проулков, хлестал в лицо: и сейчас тоже, как тогда, собирался дождь.
— Пожалуйста, успокойтесь и попытайтесь внятно все объяснить, — старался он утихомирить коллегу.
— Я должна была сразу вам сказать, но слишком боялась… Потом вы попросили прислать запись первого сеанса с Ханной, и тогда я поняла, что совершила ошибку.
Джербер по-прежнему оставался в недоумении.
— Вы специально не прислали мне тот файл? Это вы пытаетесь мне сказать?
— Да, — призналась Уолкер. — Но я это сделала из добрых побуждений, поверьте… Когда вы его прослушаете, сразу перезвоните мне: остальное я сообщу на словах.
Что же такого в этой записи? Какую тайну хотела скрыть от него Уолкер? А главное, почему это стало проблемой только сейчас? Нет, здесь что-то другое, почуял Джербер. Что-то очень серьезное. Оставив пока запись в покое, он сосредоточился на этом.
— Хорошо, — согласился он. — Но что вас сейчас так расстроило?