Подлинный подписал:

Скрепил:

Прошу спешно предложить всем проживающим в пределах вашей губернии бывшим жандармским офицерам и нижним чинам корпуса жандармов и чиновникам, служившим по российскому департаменту полиции, прибыть Киев, департамент Державной варты, Александровский дворец, осведомительный отдел, для получения соответствующего назначения в Киеве и других городах.

24 сего июля (6 августа), утром, в село Михайловку Михайловского волостного земства Мариупольского уезда, прибыл из Юзовки Бахмутского уезда австро-германский военный отряд на 45 фурманках, при походной кухне, в составе около 150 солдат с офицерами, вооруженный винтовками и пулеметами, и потребовал немедленной выдачи: 100 гарб соломы ячменной, 60 гарб сена, 10 подвод картошки, 60 пшеничных хлебов, 2 тысячи яиц, 65 пудов сала свиного, 35 штук гусей, 5 штук откормленных кабанов и 500 пудов пшеницы, 800 пудов ячменя, 100 пудов пшена, 6 фунтов чаю, 1 пуд табаку, 3 пуда капусты и 100 подвод от села для отправки поименованных грузов.

Так как предъявленные требования были явно невыполнимы ввиду того, что село Михайловка подвергалось уже неоднократной реквизиции и, [ввиду] сильного неурожая в настоящее время, а некоторые предметы совершенно отсутствуют, как например: пшено, чай, табак, капуста, а также в силу имеющегося распоряжения австрийских военных властей, находящихся в селе Никольском Павловской волости Мариупольского уезда, чтобы без их ведома никакая выдача продовольственных припасов австро-германским отрядам не производилась. Об этом и было передано офицерам прибывшего отряда, которые в настойчивом форме потребовали исполнения их приказа, угрожая в противном случае производством повального обыска [по] селу в целях обнаружения и захвата продовольствия. Видя бессильное положение беззащитного населения от нападения вооруженной силы, сельским обществом были выбраны двое уполномоченных и посланы в село Никольское к австрийскому коменданту с просьбой о защите. Около 12 часов дня, не дождавшись приезда уполномоченных, старший офицер категорически потребовал дать ему поименованные продукты, но когда ему было сообщено о посланных уполномоченных и что до возвращения таковых выдачи быть не может, он немедленно распорядился приготовиться к действиям: были установлены пулеметы на колокольне новой церкви 20 сажен вышины и на площади; солдаты, одетые в металлические каски, вооруженные винтовками, примкнув штыки и захватив запасы патронов, отправились по селу с фурманками для производства повального обыска и отобрания продовольственных припасов с тем, чтобы до прибытия войск из села Никольского, набрав продовольствие, они могли скрыться. Из местных жителей были отобраны 10 человек и приставлены к училищной стене среди площади, под охраной часовых, с предупреждением, что в случае оказания кем-либо сопротивления они будут расстреляны на месте.

Отправившиеся вооруженные солдаты производили обыски везде на чердаках, в домах, в погребах и других сооружениях и забрали у бедняков и беженцев последние торбы с мукой, добытые ими с большими усилиями за дорогую цену, и никакие мольбы о пощаде не помогали…

О вышеизложенных действиях «дружественных нам союзников» волостная земская управа имеет честь сообщить вам на распоряжение, прося защиты от подобного насилия.

С подлинным верно:

8 августа утром у села Будьки произошло крушение поезда. 9 августа австро-венгерское командование потребовало выдачи злоумышленника и, не найдя такового, реквизировало весь скот и угнало в Жмеринку; потребовали внести 250 тысяч рублей контрибуции вместо скота, что превышает стоимость имущества села; все полевые работы приостановлены; хлеб на помещичьих и крестьянских полях гниет: озимь будет не засеяна и в частности у жителей села Будьки, сохранивших крупное имение в целости в часы анархии; все сомневаются.

По распоряжению австро-венгерских властей погружено обер-лейтенантом Утицем на пароход «Жанна», несмотря на наши протесты, мокросоленой кожи 7384 пуда, сухой кожи 620 пудов. Пароход отошел в Браилов 14 августа.

По распоряжению австро-венгерских властей обер-лейтенантом Фаузером погружено, несмотря на наши протесты, на пароход «Мунтения» 300 лошадей, 1800 пудов сена, 700 пудов соломы и 1200 пудов ячменя и овса. На пароход «Ингул» – 250 лошадей, 1200 пудов сена, 700 пудов соломы и 800 пудов овса. Пароходы отошли [в] Браилов 16 августа.

В № 171 «Уманского Слова» напечатан следующий отчет о заседании германского военно-полевого суда в Умани:

«12-го августа, в зале окружного суда, при открытых дверях, состоялось заседание немецкого военно-полевого суда. Председательствовал ротмистр барон фон Карпан, докладчиком-прокурором выступал г. Беренс, защитником – лейтенант Румплер.

На скамье подсудимых пять крестьян села Новоселица, Звенигородского уезда, обвиняемых в участии в повстанческом движении:

Моисей Ярмоленко (староста села), Федор Купицкий, Яким Священко, Герасим Моженый, Северин Моженый.

Тут же, в зале суда, тоже под конвоем, пять крестьян того же села, приведенных в качестве свидетелей.

Трое из свидетелей показывают, что староста Моисей Ярмоленко накануне присоединения крестьян села Новоселица к восставшим созывал сход, на котором агитировал за выступление против немцев, и «гнал» крестьян «на позицию». Двое остальных свидетелей сами от старосты не слышали призыва, но им говорили об агитации односельчане.

Из крестьян села и некоторых пришлых людей составлен был отряд, около 100 человек, из которых часть была вооружена винтовками, лопатами и пр. Во главе отряда был Михаил Морозов.

Обвиняемые, кроме Ярмоленко, подтверждают показания свидетелей, но показывают, что, выйдя из Новоселицы на Стеновую, против немцев, они с дороги вернулись.

Прокурор, считая вину старосты Ярмоленко весьма тяжкой, требует для него смертной казни, для остальных подсудимых – Якима Священко и Северина Моженого – 8 лет тюремного заключения, для двух остальных, которым не больше 17–18 лет, ввиду их молодости, – 3 года.