После консультаций началась обычная «комедия положений». Нет-нет, из реанимационного отделения мы вас выписать не можем. Сейчас переведем в терапию, вот оттуда и выписывайтесь, иначе никак… В терапии пришлось долго ждать заведующего отделением Дудышева, который был на совещании у главного врача, так что выписался Данилов только в четвертом часу. Заведующий выдал ему коробку с материалами, портфель и куртку – все, что хранилось в кабинете Гусева. Коробку Данилов забирать не захотел – набил бумагами портфель, отчего тот распух и стал напоминать саквояж, с которым врачи ходили в старину. В кабинете заведующего стоял точно такой же чайник, что и у Гусева. Присмотревшись к нему, Данилов понял, что его догадка верна – в пазе между двумя составными частями ручки – передней и задней, запросто можно было скрыть полуторамиллиметровый провод, а большей толщины и не нужно.

На прощание Дудышев предложил «обращаться, если что, в любое время» («Вот прямо больше не к кому обратиться!», недружелюбно подумал Данилов) и дал свою визитную карточку, двуязычную, с золотым тиснением и затейливым «завитушечным» шрифтом. Круче были только визитки доцента Савельева – деревянные, с кружевной сквозной резьбой. Вот зачем научному работнику выпендрежная визитка? А чтобы впечатление произвести – смотрите, какой он я!

Велик был соблазн вызвать такси и уехать домой, но Елена, с которой Данилов успел за сегодняшний день переговорить три раза, взяла с него слово, что в одиночку он домой не поедет. Жена явно перестраховывалась и, вообще, смысла в ее сопровождении не было никакого, но раз уж пообещал, то надо соблюдать. Сидеть в отделении было уныло, поэтому Данилов спустился вниз.

В вестибюле главного корпуса был установлен памятник академику-хирургу Буракову, проработавшему здесь четверть века – со дня открытия больницы в 1980 году до 2005 года. За свою карьеру академик Бураков выполнил более восьми тысяч операций и молва утверждала, что все они были успешными, во что верилось с трудом, ведь неудачи случаются и у самых корифеистых корифеев. Бураков был изображен стоящим на кафедре. В правой руке, под которой лежала книга, он держал очки, а левую протягивал вперед, словно жестикулируя ею. С памятником были связаны сразу три традиции. Хирурги перед операцией терли левую руку академика для того, чтобы вмешательство прошло успешно. Студенты перед зачетами или экзаменами терли книгу. А пациенты, которым предстояла операция, натирали академику нос. В сумеречные дни, когда уличный свет освещал памятник скудно, казалось, будто нос, рука и книга парят в воздухе.

Для разнообразия Данилов потер рукой очки Буракова. Очки – символ учености или, даже, мудрости. Прикосновение к ним могло прояснить разум и помочь понять, что столь усердно скрывает местная администрация. Разумеется, Данилов во всю эту лабуду не верил, но надо же было хоть чем-то скрасить ожидание.

– Что они тут скрывают? – мысленно спросил у академика Данилов.

– Всем есть, что скрывать, – уклончиво ответил академик. – В каждом шкафу найдется свой скелет.

– Я тут сам вчера чуть было в обугленный скелет не превратился, – пожаловался Данилов (жаловаться он не любил, но самому себе ведь можно).

– Бывает, – равнодушно отозвался академик. – Так или иначе, но рано или поздно…

– Философствовать я и сам мастак! – раздраженно перебил Данилов. – Мне бы совет… Или, хотя бы, подсказочку… Вот почему они так задергались, что даже несчастный летальный случай решили подстроить? Люди же интеллигентные, врачи, а не какая-то мафия козаностринская.

– Интеллигентность не лишает человека инстинкта самосохранения, – резонно заметил академик. – Видно, крепко вы им на хвост наступили, если они на крайние меры пошли.

– Где я им на хвост наступил? В чем?

– Откуда мне знать? – Данилову показалось, что академик усмехается. – Я же целыми днями здесь торчу, нигде не бываю и слышу только отрывки разговоров. Вы лучше сами мозгами пошевелите, если их током не отшибло. И постарайтесь мыслить широко, а не упираться рогом в одну точку.

– Спасибо за совет, – с ехидцей поблагодарил Данилов. – Непременно им воспользуюсь. Не скучайте.

– Данилов! – раздалось за спиной. – Ты почему здесь?

Обернувшись, Данилов увидел Елену.

– А где мне быть? – спросил он. – Мы, вроде как, договаривались внутри встретиться.

– В отделении! – напомнила жена. – Во-первых, тебе лучше находиться на глазах у персонала, а, во-вторых, мы так и разминуться могли!

– Ничего страшного, – легкомысленно махнул рукой Данилов. – Созвонились бы… А персонала здесь предостаточно – только и снуют туда-сюда.

– С тобой невозможно разговаривать, – Елена взяла Данилова под руку. – Пойдем. Нам разрешили на территорию заехать…