Хороший? Нет, не такой уж и хороший… Кто-то явно его доработал. Как? Элементарно – вывел наружу проходящий в ручке фазный провод, спрятал его в пазу (ручка-то сборная) и, возможно, даже закрасил корректирующей жидкостью, чтобы медь не выделялась на белом фоне. Чайник обычно включают, держа руку на ручке. Включил – получил удар.

«А тебя ведь грохнуть хотели, Вова!», сказал внутренний голос и был совершенно прав. Если взять провод достаточного сечения, который не перегорит сразу же, то эффект может быть летальным, ведь пальцы под действием тока чаще всего сжимаются и продолжают удерживать источник. Интересно, почему ему удалось отделаться кратковременной потерей сознания и пораненной рукой? Разжал пальцы или же сработало устройство защитного отключения?

От размышлений Данилова отвлек приход Евгении Юрьевны.

– Ох, беда-то какая! – сокрушалась она, переглядываясь с заведующим отделением и старшим дежурным врачом. – Хорошо, что все обошлось! У меня самой сердце чуть не остановилось, когда мне сказали, что вас током ударило! От этих чайников вечные проблемы, недаром в свое время их запрещали держать в кабинетах. Хочешь чаю – иди в буфет, там всегда кипяток есть. Но куда-то идти – это же так неудобно… – Евгения Юрьевна скорчила недовольную гримасу. – Нет, я никого не упрекаю, просто делюсь своим мнением. Как вы себя чувствуете, Владимир Александрович? Всем ли довольны? А то мне уже из департамента звонили…

– Все хорошо, спасибо, – ответил Данилов и мысленно помянул недобрым словом чересчур заботливого шефа. – Там в кабинете на столе истории болезни остались…

– Не беспокойтесь, Владимир Александрович, все в порядке. Истории в архиве, ваши документы в кабинете заведующего терапией, а то мало ли – вдруг опять затеряются…

«Затеряются», а не «пропадут», отметил Данилов.

– И чайник новый Серафима Яковлевна уже выписала…

– А старый где?

– Выбросили к чертям собачьим! – Евгения Юрьевна удивленно посмотрела на Данилова. – А что с ним еще делать? Чинить? Так овчинка выделки не стоит, проще новый выдать!

«Замечательно! – подумал Данилов. – Если чайник выбросили, то хрен кому что докажешь». Воображение нарисовало картину разговора с сотрудником органов. «Я подозреваю, что меня хотели убить». «А какие доказательства у вас есть?». «Доказательств нет, поскольку нет чайника, ставшего орудием убийства, но зато у меня есть соображения». «С соображениями, Владимир Александрович, лучше обращаться к психиатрам, а мы работаем с фактами…». Обращаться к психиатрам Данилову категорически не хотелось. Плавали – знаем.[25]

Пожелав Данилову скорейшего выздоровления, Евгения Юрьевна ушла. Следом за ней ушел и заведующий отделением. Отсутствие начальства переключило сотрудников в режим «вольно». Дежурные медсестры уселись чаевничать на посту. Разговаривали они шепотом, но Данилову все было слышно.

– Эта дура только по фамилии Удалова, а по жизни она Унылова. Вечно чем-то недовольна, постоянно права качает… С головой у девки плохо, да и со всем остальным тоже. Очередной хахаль после месячного знакомства растаял в тумане, а с предыдущим вышло хуже – он переключился на ее младшую сестру…

– Ну это не так страшно – жених в семье остался!

– Ха-ха! А Ирка чуть не повесилась с горя…

Данилов не заметил, как заснул. Спал он на удивление хорошо – крепким сном без сновидений и проснулся в седьмом часу от шума проехавшей мимо каталки. Скорее даже не от шума, а от запаха – бригада скорой помощи привезла «бессознательного» бомжа.

Пользоваться «персональным туалетом», когда мимо снуют люди, было решительно невозможно. Коллеги вошли в положение и после утреннего осмотра Данилов, завернувшись в простыню наподобие древнего римлянина, воспользовался удобствами в ординаторской, а затем выпил чаю с сушками и почувствовал себя не пациентом, а человеком.

По стенам ординаторской были развешаны самодельные плакатики с изречениями, из которых Данилову больше всего понравилось: «Каждый врач может стать пациентом, но не каждый пациент способен стать врачом». Одна фраза – а смыслов несколько. Во-первых, врач должен помнить, что он тоже может стать пациентом и ощутить на своей шкуре все тяготы и невзгоды пациентской жизни. Во-вторых, пациентам в вежливой форме указывают на разницу между ними и врачами, а то у нас все замечательно разбираются в футболе, политике и медицине, настолько замечательно, что то и дело профессионалам советы дают. В-третьих, констатируется нерасторжимая связь между пациентами и врачами…

«Эк тебя на философию-то повело после подпитки организма электричеством!», поддел внутренний голос.

До полудня Данилова показали кардиологу, невропатологу, хирургу, который сменил повязку на руке, и травматологу. Целесообразность последней консультации немного удивила, но завотделением считал, что любое падение с высоты собственного роста является показанием для осмотра травматолога – мало ли где какая трещина затаилась? По уму надо было пригласить его вчера, да как-то засуетились и забыли, но сегодня уж обязательно. Осмотр закончился десятиминутной лекцией об отдаленных последствиях протезирования коленного сустава.[26] «Искусственные суставы не любят чрезмерной нагрузки», несколько раз повторил травматолог. Можно подумать, что естественные суставы ее очень любят!