Однажды племя отважных воинов, услыхав о гибборимах, отправилось в дальний путь, чтобы с ними сразиться. Война света и тьмы затянулась надолго, многие воины пали в боях. Под конец, когда они все-таки одолели монстров, в живых осталась лишь сотня воинов – божественных звезд, принесших свет во вселенную.

Они сотворили другие звезды, среди них и солнце, и не осталось больше тьмы, один бесконечный свет. По своему подобию сотворили они детей – серафимов – и послали их нести свет в другие миры. Все было хорошо, но как-то раз последний из гибборимов, которого звали Замзумин, убедил божественные звезды в том, что мрак необходим, что свет по сравнению с ним будет казаться ярче. И звезды создали мрак.

Однако Замзумин их обманул. На самом деле ему нужна была лишь крупица тьмы. Он вдохнул жизнь во мрак, и как звезды сотворили серафимов, так и он по своему подобию сотворил химер, таких же отвратительных, как и он сам. С тех пор серафимы сражаются на стороне света, а химеры – на стороне тьмы, и останутся они врагами до тех пор, пока миру не придет конец.

Мадригал нехотя рассмеялась.

– Замзумин? Что за имя?

– Откуда мне знать? Ведь это твой предок.

– А, ну да. Злобный дядька Замзумин, который сделал меня из мрака.

– Из жуткого мрака, – сказал Акива. – Поэтому на тебя невозможно смотреть.

Она вновь засмеялась, весело и с удовольствием.

– Всегда задавалась вопросом, откуда это во мне. Теперь понятно. Рога у меня от отца, а жуткая внешность – от дядьки, огромного злобного монстра.

Помолчав, она добавила:

– Моя история мне нравится больше. Лучше быть сотворенной из слез, чем из мрака.

– Обе не особенно радостные.

– Да уж. А давай сами придумаем миф.

Обнявшись, они лежали на ворохе одежды на заросшем мхом пригорке за храмом Эллаи, рядом журчал ручеек. Обе луны спрятались за кронами деревьев, закрылись на ночь белые цветки вечных деревьев, затихли эвангелины. Приближалось время возвращаться, но они гнали от себя эту мысль, словно могли остановить рассвет.

– Давным-давно… – начал было Акива, но замолчал, когда его губы случайно коснулись шеи Мадригал. – М-м-м, сахар. Я думал, его не осталось. Придется проверить еще раз, везде.

Мадригал засмеялась, беспомощно извиваясь:

– Хватит, хватит, щекотно!

Но Акива продолжал прикасаться губами к ее шее, щекотка прошла, уступив место трепету, и вскоре Мадригал перестала сопротивляться.

Прошло некоторое время, прежде чем они вернулись к сочинению нового мифа.